— Примерь, будь добра.

У Пейтон перехватило дыхание: неужели Джермано хочет ей подарить еще и браслет?

Вышло иначе. Выбрав браслет за одиннадцать тысяч долларов и попросив продавщицу показать ему запонки, он сконфуженно пояснил:

— Купил браслет для жены. Всякий раз, когда чувствую себя виноватым, делаю ей подарок.

У Пейтон упало сердце, и не потому, что браслет предназначался не ей.

Поблагодарив продавщицу за превосходные запонки, Джермано, обратившись к Пейтон, сказал:

— Нам пора. У меня еще много дел.

И все нее Пейтон остановилась, оказавшись у секции сувениров. Здесь продавали соломенные корзиночки, забавные статуэтки, бижутерию… Поразмышляв, она купила подарки: агатовую чашу для Барри (он сможет держать в ней скрепки), набор мельхиоровых подстаканников для Леонарда и Грейс, упаковку кофе для матери, кофейные ложечки для Виктории. Покупки потянули на сорок семь долларов (заметив безучастность Джермано, она заплатила за них сама).

Он отдал ей коробочку с серьгами и чек для таможенного контроля.

— Большое спасибо, — сказала Пейтон, поцеловав его в щеку. — Ты так на меня потратился.

— Пустяки, — ответил Джермано. — Надеюсь, будешь вспоминать обо мне, ведь мы прекрасно провели время.

Вернувшись с Пейтон в гостиницу, Джермано проговорил:

— К сожалению, не смогу тебя проводить. До аэропорта тебя довезет Алонсо. Он — прекрасный шофер.

— Конечно, дела прежде всего, — вздохнув, ответила Пейтон. — Благодарю за машину.

Она опустилась рядом с ним на диван и, прижавшись к Джермано, положила руку ему на пенис, наивно предположив, что если введет его в искушение, то он, возможно, не оставит ее и продолжит знакомство. Однако Джермано неожиданно отстранился — правда, достаточно деликатно.

Может, следует быть понастойчивей? Вероятно, Джермано не понимает, что от него не потребуется усилий — она все устроит сама, ему надо лишь лечь на спину. Но если она проявит напористость, он может ее одернуть, выразить недовольство. Джермано не молод, а позади бурная ночь. Возможно, он изнемог, на время опустошился. У мужчин вечно проблемы с пенисом — то он выдает себя вздутием, заставляя смущаться, а то наоборот, когда надо, не дает знать о себе, вызывая еще большее замешательство. Кусок неуправляемой плоти, похожий вместе с мошонкой на индюшачью бороду. Вульва тоже непривлекательна — средоточие кожных складок, но они благопристойно прикрыты.

— Дорогая, — сказал Джермано, — у нас все еще впереди. Мы непременно встретимся, а сейчас тебе нужно в аэропорт, самолет ждать не будет, а мне пора на работу.

— Надеюсь, что мы увидимся, — снова вздохнув, ответила Пейтон.

Проводив ее до машины, Джермано поцеловал ее в щеку — украдкой, как она посчитала.

Приехав в аэропорт задолго до вылета, Пейтон направилась в бар, хотя сроду не бывала в баре одна. Ходить одной в питейное заведение поистине неприлично. Однако Пейтон быстро пришла в себя, заметив за одним из столиков женщину, тоже пребывавшую в одиночестве. Женщина коротала время за рюмкой.

Пейтон заказала порцию шотландского виски, но растянуть спиртное надолго не удалось. Заметив косые взгляды, она стремительно поднялась и направилась в туалет.

И вовремя! Ее трусики оказались в крови. Месячные, и совсем не в урочный день! Правда, значит, не забеременела. И то хорошо! Случись такое несчастье, и поди гадай, кто тебя обрюхатил: то ли муж, то ли Феликс, то ли Джермано.

Но что же делать? Тампоны Пейтон с собой не взяла — полагала, что не понадобятся. Положение спасли бумажные полотенца, лежавшие стопкой на подоконнике. Однако, бумага оказалась шершавой, вызвав легкое раздражение.

Сев в самолет, Пейтон предалась тягостным размышлениям. Она изменила Барри, не устояла перед дорогими подарками. Шлюха! Ничтожество!

Однако у женщины красота — ее единственный капитал, грех его не использовать. Красота дана не навеки. Пройдет несколько лет, сама захочешь покрасоваться, да будет поздно. Другое дело — мужчины: они в любом возрасте нарасхват, особенно толстосумы, похожие на Джермано, который, видимо, в жизни не знал никаких невзгод.

Однако эта мысль не принесла утешения. Она замужняя женщина и должна быть верной женой. Разве взглянешь теперь мужу в глаза? А он, несомненно, потянет ее в постель. Правда, у нее месячные — как кстати! Она сошлется на слабость, на боли в матке. Правда, Барри может настоять на своем, рассудительно возразив, что секс снимет недомогание.

Он посягал на нее почти каждую ночь, но лишь в первые месяцы после свадьбы Пейтон отдавалась ему, испытывая эротическое влечение. Со временем Барри перестал ее возбуждать. Секс с мужем стал ей казаться утомительным восхождением на крышу многоэтажного здания, чуть ли не небоскреба, куда она взбиралась каждый раз полусонная, и даже оргазм, яркое телесное потрясение, не доставлял ей настоящего удовольствия.

Вот, оказавшись в одной постели с Феликсом и Джермано, она действительно получила необычное, ни с чем не сравнимое ощущение. Тогда она, стоя на четвереньках, сосала пенис Джермано, а саму ее трахал Феликс, войдя в ее влагалище сзади. Но только то удовольствие было напрочь омрачено громким смехом Феликса и Джермано, когда они, оставив ее, устроились на диване, вставив в зубы по сигарете. Несомненно, они смеялись над ней, упиваясь собственным превосходством. За удовольствием пришло и прозрение.