Стонет, стонет ветер.

Адмирал кричит, приказывает. Как хотелось бы ему иметь хлыст, чтобы встряхнуть нерадивых. Проклятые.

Поднимается на площадку и получает благословение неистовых волн. Холодная пена падает на лицо, на грудь. Он стоит, простирая вперед руки. Он — корабль! Кричит:

— Эвоэ! Эвоэ! Эвоэ! Аллилуйя! Подтягивай шкоты! Еще! Давай: нижний прямой парус. Поднять марсель!

Сумасшедшая скачка по морским просторам. Восторг. Праздник. Экстаз. Слияние с пространством.

Весь промокший, он возвращается в рубку и по дороге видит их: они усмехаются, перемигиваются, считают его сумасшедшим. Большинство развалилось на мешках. Ковыряют в зубах. Мечтают о собственном огороде либо о том, как в императорском дворце украдут большие жемчужины у местного идола.

Священное благоразумье.

Пространство и Время. 13 сентября. Возвращение с Земли на Небо должно осуществиться тем же путем, каким шел в постыдное, но заслуженное изгнание Адам.

Мир, в котором мы живем (или нам кажется, что живем), есть письмена, и читать их следует наоборот, отраженными в зеркале.

Пространство и Время — имена карающих ангелов, изгнавших нас из Эдема. И надо будет зорко следить за ними. Ведь только они смогут указать нам дорогу для возвращения к заветным вратам.

(Так вот чего ты хочешь, Адам! Измерить? Соизмерить? Иметь больше, чем тебе дано? Узнать о Добре и Зле? Упрямый измеритель! Вот оно Пространство, а вот — Время! Уймись, глупец! Они тебя раздавят! Сотрут в порошок, выпотрошат. Ты станешь как та покойница — спаси ее Господи — Фелипа Мониз де Перестрелло. Ведь она превратилась в плоскую картинку, и безбожный супруг повесил ее в столовой, Адам! Ты хочешь навеки запутаться в эту сеть? Хочешь стать изгнанником? Только взвесь все как следует!)

Но придет некто, потомок Исайи, и поведет за собой всех! И никогда еще люди, много людей не были обязаны стольким одному человеку! Герою!

Он спасет их от небывалого страдания.

Христос был всего лишь демиургом. Он мог бы сделать гораздо больше. Например, даровать спасение и плоти. Спасение на земле. В скорбях земных. А он указал лишь путь обращения души.

Но сие объясняется его небесным происхождением: его тело было проформой. Девственник, рожденный от девственницы. Его плоть безрадостна, пресна. Христос не умел даже потеть. (Адмирал с величайшим почтением записывает это. Он признает, что именно в образе Христа иудейский бог с наибольшим успехом мог распространиться по миру.)

Море все так же сурово. Крепкий ветер. Погода готова измениться. То и дело набегают облака, начинает моросить. Люди пробуют языком кожу на руках, запотевшую бронзу. Смотрят на лезвия ножей.

Обед. Общее оживление вокруг очага. Юнги разливают вино по кувшинам.

Капитан, лоцман, нотариус, инспектор Короны за отдельным столом. Матросы устроились кто где: у перегородки штурвала, на связке канатов. У каждого уже имеется свое излюбленное место, свое пространство. И этим они похожи на кошек.

Юнга обходит корабль с колокольчиком (будто кто-то мог замешкаться!):

— К столу! К столу! Сеньор капитан, сеньор боцман и вся корабельная команда! Стол накрыт, еда стынет! Слава Кастильским Королям — и на море и на суше!

Веселье. Взрывы хохота. Всегдашняя обеденная суета. Шутки.

Нынче день хороший: баранина с чечевицей, рисовый суп и рыба. Жареный перец. Большие галеты.

Крепкое, еще без горечи, вино.

Жадно обгладываются кости. До последней капли вычищается хлебом жир.

Сушеный инжир.

А потом: кому карты, кому сиеста, кому вахта.

14 сентября. Огненная ветвь в море. Ближе к вечеру небо расчистилось. Наступила ночь — столь звеЗдная, какой давно не видали.

Непостижимая ночь. Грозное кружение светил. (Люди шепчутся. Многие созвездия точно падают за горизонт. Никто не слушает объяснений лоцманов, на них шикают.)

Вот что-то жутко сверкнуло. Разверзлась пропасть, которую человеческие существа могут увидеть лишь с хребта темной планеты.

А на западе словно застыла в падении чудесная огненная ветвь.

Люди в страхе указывают на нее друг другу. Твердят, что это взорвавшаяся звезда.

Несколько огненных шлейфов, отходящих от центра. Несомненно, так может вращаться только пылающий меч. Светящаяся свастика.

Сколь явный знак посылает Господь! Адмирал пал на колени на кормовой площадке.

— Боже! Ты изгнал нас из Дома нашего, и теперь указуешь нам путь возвращения. Слава Тебе! Господи!

Он чуть прикрывает глаза и видит в звездном пространстве ночи движение меча, спутать которое нельзя ни с чем, прямо у носа корабля.