Боль проходила. Глаза Ады стали прежними.

– Нет. Хотя знаю, ты не веришь. Тебе нужно набраться сил, а там и поговорим. Садись за стол.

Перечить не имело смысла. Я не уступил, я просто заключил перемирие.

– Я нашла тебя рядом с могилами твоих родителей. Давно за тобой наблюдала. Все объясню позже. Потом, сжалившись, я взяла тебя в свою берлогу. Хоть ты и стал бессмертным, ты можешь погубить себя. Твое бессмертие уникально настолько, что ты себе и представить не можешь. Ты мог остаться существовать, сознанием, но не телом. Оно бы выжило, но ты бы остался инвалидом. Тело просто перестало бы тебя слушаться. Лишь мысли. И толькоодин мозг подавал бы слабые признаки жизни, ты мог лишиться не то что бы способности говорить, а даже зрения. Просто существовать. Участь хуже призрака. Ужасно, не правда ли?

Она говорила страшные вещи. Но я ей верил. Просто верил и все. Усевшись за стол, я долго смотрел ей в глаза. Она сидела напротив меня и молчала. То, что завораживало меня в ней тогда, вернулось. Я вновь любовался ее красотой. Чувство ненависти отступало. Уходило далеко, но не исчезало. Сопротивляясь этому, я лишь делал себе хуже, все трудные и сложные мысли заволакивало туманом, и я не мог связать последовательные звенья в логическую цепочку. Все терялось.

Я оглядел стол. На нем была похлебка, дымящаяся картошка из печки и различные соленья.

– Обыкновенная еда?
– недоуменно спросил я.

– Пережитки прошлого. Пользы от нее мало, но вкус прежний. Главное есть совсем немного, иначе организм будет отторгать пищу, и ты заработаешь несварение желудка. Ты сильно ослаб, а обыкновенная еда поможет лучше усвоиться твоему десерту. Поэтому приступай к трапезе.

Я молча ел. Еда оказалась весьма вкусной. На десерт, мне принесли старую деревянную кружку с чем-то вонючим. В мутной жиже я увидел плавающие травы.

– Что за зелье? Устроилась ведьмой?

– Я была ею. Пей. Если бы я хотела тебя отравить или убить, то оставила бы тебя умирать. Этот настой лишь восстановит твои силы. Очень древний рецепт. Многие колдуны и ведьмаки пили его перед, и после битвы.

Я выпил. Сморщившись от горечи во рту, из груди вырвался хрип.

– А теперь послушай меня. И запоминай. Впереди долгая ночь и долгая история. Которая даст тебе ответы и новые вопросы. Я начну с начала. С самого начала.

* * *

Меня разбудил громкий взрыв. Открыв глаза, я увидела, как по комнате второпях собирается мама. На глаза навернулись слезы. Мне стало очень страшно. Папа снял со стены арбалет и побежал к выходу из избы. Была ночь, но пылавший вокруг дома лес, все прекрасно освещал вокруг.

– Что случилось, мама? Что происходит?

– Не волнуйся дочка. Все будет хорошо.

Вскочив с кровати, я надела свой сарафан и подбежала к окну. То, что я увидела, надолго засело в моей памяти. Каждый дом окружили люди в черных плащах с капюшонами на головах. У каждого в руке был факел. Издалека было видно толпу людей в грязной одежде. Они были вооружены вилами и лопатами.

Мама взяла меня на руки и, накрыв сверху мокрой простыней, вынесла на улицу. Кругом все пылало. Слышался плач женщин и детей. Дома горели, на улице было трудно вздохнуть.

– За что? Как вы смеете?
– крикнула моя мать.

Один из этих страшных людей вышел вперед и снял капюшон. Его лицо было испещрено глубокими шрамами, из которых сочился гной вперемешку с кровью.

– Именем Инквизиции женщины и любой другой женский род этой деревни приговорены к сожжению на костре или мгновенной смерти и кремации. Вы можете оставаться на своем месте, вас не тронут.
– Последнюю фразу он произнес, смотря на отца.

– Только через мой дух и мое тело.
– Вскинув арбалет, он отошел к нам и закрыл нас спиной.

Мне стало страшно.

– Папа, не надо!!!
– я заплакала и вжалась в плечо мамы.

– Виктор!!! Не надо! Пусть будет так как они хотят! Но не трогайте девочку! Ей всего шесть лет! Что она сделала? В чем она повинна?

– В том, что родилась...
– ответили из толпы. Каждый из них достали кинжалы и стали приближаться.

Тихий свист стрелы и сию секунду же последовавший хрип возвестил о том, что смерть настигла своей цели. Десятки горящих стрел из леса, с затянутого дымом неба, в ответ быстро отняли жизнь отца.

– ВИКТОР!!! НЕТ!!!

– Елена... за тебя... и за Аду...

Сзади дом уже пылал. Меня отняли у мамы. Я брыкалась и пиналась, всеми силами выказывая сопротивление, но меня бросили к ногам лошади, я попыталась бежать, но меня ударили по лицу и за шиворот кинули в клетку на колесах, где были другие девочки. Повозка тронулась к центру деревни, где уже были готовы костры.