Начиная с 1618 г. Германия не переставала быть тем полем битвы, на котором решались не только судьбы Германии, но и проблемы, имевшие большое значение для судеб всего мира. С одной стороны, это была борьба между католиками и протестантами, с другой — между князьями мелких немецких государств и властью германского императора. Эта борьба усложнялась соперничеством между Габсбургами и Францией, руководимой Ришелье. Нидерланды непосредственно были втянуты в войну. Скандинавия не могла остаться в стороне, и Дания уже вступила в войну. Для Густава Адольфа и многих из его советников, по-видимому, не было никакого сомнения в том, что Швеция должна вмешаться в европейскую войну, особенно ввиду завоевательных планов германского императора в отношении Балтийского моря. А если война неизбежна, рассуждали в Швеции, то лучше ее вести «возможно дальше от шведских границ». По вопросу о войне Густав Адольф неоднократно совещался с государственным советом и с представителями сословий. Для всех было ясно, что затеваемая большая война принесет много тяжелых испытаний крестьянству, на плечи которого ляжет основное бремя. Но Густав Адольф рассчитывал, что представители крестьянского сословия в риксдаге и на заседании комиссий пойдут за королем и другими сословиями. И действительно, во время обсуждения вопроса крестьяне — члены риксдага — часто выражали ту же точку зрения, что и король. Возможно, что в этом вопросе крестьяне просто следовали за своими лидерами. Крестьяне присоединились к тому мнению, что лучше «пустить наших коней за забор врага, чем их коней — за наш».

Весь этот важный вопрос в последний раз обсуждался весной 1630 г. в Стокгольме на заседании комиссии риксдага. На этом заседании была принята точка зрения руководителей государства на политическое положение. Собравшиеся учитывали, что война сопряжена с большим риском, что необходимо попытаться вступить с германским императором в переговоры. Но в то же время все согласились с программой действий, выдвинутой королем, решив, что «лучше и благоразумнее всего будет, чтобы его королевское величество тотчас отправился с оружием и вел переговоры, надев шлем на голову, и не выпускал из рук того, чем его королевское величество владеет для безопасности всех нас или что может иметь большое значение для военного снабжения или как военная позиция, пока его королевское величество не увидит, что его владения в Швеции, на Балтийском море и в Штральзунде и благо всех верующих протестантов хорошо обеспечены».

Итак, решение было принято. Характерно, что теперь, так же как и пять лет тому назад, когда Дания вступила в войну в Германии, не было и речи о совместных действиях Швеции и Дании. Густав Адольф был склонен сохранять дружеские отношения с датским королем, больше чем с каким-либо другим монархом, но «мне мешает то, что он мой сосед», — выразился он однажды.

Война, которую предстояло вести Швеции, была сопряжена с большим финансовым риском. В течение прошлых лет были испробованы различные методы для финансирования внешнеполитических мероприятий. Король пытался, по обычаю континентальной Европы, отдать право сбора государственных налогов на откуп богатым частным лицам, чтобы казна могла не заниматься требовавшей много времени и сил «реализацией» натуральной подати, а прямо получала наличные деньги взамен масла, гусей и коров; натуральную подать можно было превосходно использовать в государственном хозяйстве Густава Вазы, но нельзя было использовать для содержания его солдат и на оплату сукна для армии. Новая система взимания налогов, которая, конечно, была более обременительна для налогоплательщиков, чем прежняя, долго не продержалась, но попытка ее ввести характерна для новых тенденций государства. Эти же требования заставляли короля продавать все больше казенных земель и отдавать все больше обычных источников доходов в качестве оплаты или награды за услуги. В интересах новой политики старое натуральное хозяйство уступало место денежному. Правительство было заинтересовано в косвенных налогах, в налогах на потребление, в пошлинах. Эти налоги и пошлины приносили казне наличные деньги, давали государству лучший и надежный источник дохода. Таким образом, Швеция вела войну с сознательной целью — собирать в свою пользу пошлины в городах Лифляндии и Пруссии. По мероприятиям правительства можно судить о живом интересе правительства к городам и их торговле. Большую роль начала играть медь, торговле которой правительство Швеции уделяло особое внимание. Оно всеми мерами старалось защитить интересы шведской торговли медью на европейском рынке. Правительство чеканило из всей имевшейся в его распоряжении меди тяжелые, неудобные медные деньги, для того чтобы ее нельзя было вывозить за границу и чтобы можно было поддерживать таким путем высокие цены на медь на континенте. Швеция вела с князем Трансильвании, где добывалась медь, переговоры о соглашении с целью установления европейской монополии на медь. Для торговли медью была организована большая торговая компания. Меньшее, но тоже важное значение имело производство лесоматериалов и дегтя. После железа и меди деготь был первым по значению экспортным товаром Швеции.

В экономической жизни Швеции при Густаве Адольфе большую роль начали играть нидерландский капитал и нидерландские специалисты. Валлонские кузнецы еще более усовершенствовали методы производства полосового железа. Все горное дело в Швеции — а особенно железоделательная промышленность — приняло более совершенные формы, масштабы его выросли. Богатый нидерландский промышленник Луи де Геер, переехавший в Швецию и ставший вскоре одной из самых ярких фигур великодержавного периода истории Швеции, возглавил работу по развитию промышленности. По способу, рекомендованному им и его сотрудниками, в Эстерйётланде и в других областях изготовляли оружие для шведской армии.

Представителями нидерландского капитала были, помимо Луи де Геера, такие люди, как Эрик Ларссон фон дер Линде (казначей), Спиринк (управляющий прусскими пошлинными доходами) и др. Когда солдаты Густава Адольфа вступили на территорию Германии, они были вооружены шведским оружием. Характерно, что именно военное производство было первой отраслью «крупной» промышленности, которая развилась в Швеции.

Таковы были экономические основы, дававшие возможность ведения войны в Германии. Военная сторона дела была подготовлена и хорошо организована. После долгих споров и размышлений Густав Адольф решил направить удар на устье реки Одера. Весь его военный опыт говорил о том, что в ходе военных действий большую роль играют устья важных рек. В середине лета 1630 г. шведское войско высадилось на острове Узедом, у берегов Померании. С 1628 г. Густав Адольф мог рассчитывать на помощь Штральзунда. Время для вступления в большую войну было выбрано удачно. Как раз в первые, самые тяжелые для Густава Адольфа месяцы войны в католическом лагере произошли крупные разногласия. В конце лета 1630 г. Валленштейн отказался от поста главнокомандующего немецкими войсками. Обдумывая каждый свой шаг и медленно продвигаясь вперед, Густав Адольф занял всю линию реки Одера. Параллельно с военными действиями он начал вести дипломатические переговоры. В июле 1630 г. он заключил союз с Померанией, а в январе 1631 г. договор с Францией в Бервальде, который обеспечил ему денежную субсидию.

Важнейшим успехом противной стороны в это время было взятие штурмом протестантского города Магдебурга (в мае 1631 г.). Этот успех, однако, был нейтрализован договором, который Густав Адольф заключил с курфюрстом Бранденбургским. Густав Адольф получил возможность продвинуть свой фронт вперед, через линию реки Гавель, вплоть до Эльбы. Находясь в своем укрепленном лагере в Вербене на Эльбе, господствовавшем над всем Бранденбургом, Густав Адольф успешно боролся со знаменитым полководцем католиков Тилли, которого он, как он выразился, «смешал с грязью» своими удачными диверсиями. Шведские войска даже продвинулись в Северной Германии еще дальше на запад. Наконец, Густав Адольф заключил союз с одним из могущественнейших протестантских князей, курфюрстом Саксонским. Курфюрст долго предусмотрительно выжидал, но когда германский император поставил перед ним ультиматум, он вынужден был искать поддержки, где мог.

Войска лиги и императора под командованием Тилли поздним летом 1631 г. вторглись в Саксонию и стояли у захваченного ими Лейпцига. Войска Густава Адольфа и курфюрста Саксонского с разных сторон подошли к позициям Тилли и в начале сентября соединились. Час решительного сражения приближался.

Армия Густава Адольфа состояла из шведских полков и наемных, главным образом немецких и шотландских, войск. За последние месяцы Густав Адольф обучил эти войска разработанному им методу ведения войны.

Шведская армия Густава Адольфа, которой командовал он лично, состояла приблизительно из 23 тыс. человек. Саксонская армия насчитывала 17 тысяч. Войска Тилли насчитывали около 32 тыс. человек. Для Густава Адольфа предстоящее сражение было первой серьезной проверкой военной организации, творцом которой он был, в большой битве с самым талантливым полководцем старой военной школы — Тилли. Густав Адольф мог ввести в действие новую технику, которую он создал во время своих польских походов и которая была неизвестна в Центральной Европе. Его войсковые соединения нового типа, самым важным качеством которых были подвижность и гибкость, должны были здесь, у Брейтенфельда, столкнуться с мощными «терциями» Тилли — компактными четырехугольными колоннами копейщиков и мушкетеров, обладавшими колоссальной и проверенной в боях силой при лобовой атаке.