— Да будет так! — воскликнул Чукин и чокнулся с астрологом.

Все держали бокалы, ожидая боя часов.

Вдруг громкий хохот Саши нарушил торжественную тишину.

— Часы-то... остановились! Стоят, — восклицал он в веселом исступлении. — Новый год пришел... без нас. Не доложился... Поздравляю! — Он залпом выпил свой бокал и сразу налил еще. — Пейте, что же вы!

Мужчины с кислыми физиономиями вытаскивали часы, хлопали крышками.

— Говорила я тебе, Катя: проследи, чтоб завели часы, — строго выговаривала дочери Юлия Борисовна.

Гости разбились на группы. Лица раскраснелись, глаза заблестели, жесты стали свободнее.

— Скучно в нашем городе. Удивительно тоскливый пейзаж. Нет здесь культурных развлечениев, — жаловался девушкам Варсонофий Тебеньков, норовя под столом коснуться коленом ноги Кати Парицкой.

— Развлечений, — поправила Соня и улыбнулась, вспомнив, какую характеристику Тебенькову дал недавно Саша.

Алексей Никитич медленно потягивал вино из бокала. Да, многое теперь стало иным, и надо было как-то приспосабливаться к изменившейся обстановке. Он вспомнил предложение, сделанное ему Потаповым. Нет, ни за что! С другой стороны, он критически взглянул не только на Парицкую, но и на Бурмина — человека в общем неглупого. Что же говорить об остальных?

Вот Зотов — авантюрист, каких свет мало видывал. Он чувствует себя тут в своей компании. Хлещет водку, шумит. О чем это он шепчется с Чукиным?

«Погоди, придет и твой черед», — подумал он мстительно о Зотове. С преуспевающим амурским золотопромышленником у Алексея Никитича были старые счеты.

Саша, слегка покачиваясь, стоял за стулом Судакова и слушал разговор попа с астрологом.

Что-то из сказанного показалось Саше обидным. Он запальчиво вмешался в разговор и сразу же наговорил дерзостей. Отрезвил его вопрос Судакова:

— Вы что же, молодой человек, скандала хотите?

— Н-нет. Извините меня, пожалуйста, — пробормотал

Саша и отошел.

Где-то за окном неожиданно хлопнул выстрел. Рассыпалась частой дробью стрельба. Запоздало бухнул вдогонку еще раз кто-то, и все стихло. Далекие выстрелы похожи на негромкие хлопки.

— Что это, господа? — спросила Парицкая.

— Шампанское на улице откупоривают, — бравируя спокойствием, сказал Тебеньков. Однако сам заметно побледнел.

Саша уже совсем трезвым взглядом зорко посмотрел на него.

Минут через двадцать пять проскакала куда-то пожарная команда. Тревожно и часто звонил колокол.

— Го-орит! — сказал Бурмин.

Кто-то вышел посмотреть.

— Да-алеко...

Звон посуды, смех, голоса отвлекли Сашу от его дум.

За столом теперь все говорили сразу, и отдельных голосов уже нельзя было понять. «Эх, деятели», — с брезгливой гримасой подумал Алексей Никитич.

Он вышел в кабинет покурить. Тотчас за ним отправился и Джекобс.

— В Штатах такой человек мог бы делать хороший бизнес, — закурив, сказал он об астрологе.

Алексей Никитич усмехнулся. Проследил, как растекался по углам табачный дым.

Джекобс осторожно стал расспрашивать о положении дел в золотодобывающей промышленности. Его интересовали условия добычи металла и возможности механизации приисков. Между прочим поинтересовался он и прииском Незаметным.

Алексей Никитич, когда Джекобс заговорил о Незаметном, насторожился. Он ревниво относился ко всему, что было связано с прииском.

— Вы хорошо знаете край, — говорил Джекобс. — Такие люди высоко ценятся...

Тут они посмотрели друг на друга, и Алексей Никитич понял, ради чего затеян этот разговор.

А Джекобс уже распространялся об американских методах добычи золота, о наличии в Штатах свободных капиталов, ждущих применения.

Левченко поднялся.

— Знаете, пока доберешься до настоящей жилы, приходится не раз бить шурфы впустую. Уж я горное дело досконально изучил, можете мне поверить, — сказал он и ушел к себе вниз, предоставив Джекобсу разгадывать смысл его слов.

С черного хода кто-то постучал. Юлия Борисовна вышла, тотчас вернулась и пальцем поманила Тебенькова.

В темном коридорчике, что вел на лестницу, стоял Кауров в низко надвинутой папахе. Он с трудом переводил дыхание, лицо у него кривилось.

— Черт! Застукали нас сегодня. Двоих, кажется, потеряли. Перестрелка была.

Варсонофий кивнул головой:

— Я слышал.

Кауров пошарил сзади рукой, негромко ругнулся:

— Тысяча чертей! Лез через забор... напоролся на гвоздь. Всю штанину распахал... Ты меня тут устрой на день-два. Сможешь?

В комнате, которую ему отвела хозяйка, Кауров стягивал сапог, морщился.