— Тише! Леночку разбудишь.

— Иди, пожалуйста! Иди... Я сейчас оденусь. — Даша замахала руками; она очень любила сестру, но почему-то стеснялась ее.

Когда Вера Павловна вышла, Даша принялась натягивать чулки.

Леночка опять раскрылась. Даша поправила одеяло, осторожно коснулась губами разрумянившейся щечки девочки и побежала умываться.

Кофе пили втроем. Вера Павловна была уже одета, ей не терпелось поскорее уйти.

— Ты, Вера, пожалуйста, будь осторожнее, — говорила Олимпиада Клавдиевна. — Есть очень прилипчивые кожные болезни. Кроме того, насекомые... После обхода обязательно мой руки. Рекомендую завести халат больничного типа. Главное, домой не занеси чего-нибудь.

— Но детишек в приюте осматривает врач, — возразила Вера Павловна.

— Знаю я эти осмотры! Раз денег за визит не платят, все делается спустя рукава, — проворчала Олимпиада Клавдиевна.

— Там Марк Осипович, тетя. Он человек добросовестный, — поддержала сестру Даша.

— А ты не встревай! Молода еще, — и тетка заговорила о том, какие могут быть злоупотребления на приютской кухне и как их лучше всего выявить. Попутно она надавала Вере Павловне кучу других полезных, по ее мнению, советов.

— Тетя, ты просто прелесть! Вот тебе! Вот! — Даша в восторге чмокнула Олимпиаду Клавдиевну в щеку и умчалась одеваться, чтобы успеть проводить сестру.

Но, пока она одевалась, Вера Павловна ушла. Даша в досаде топнула ногой. Идти к подругам было рано.

Придя в приют, Вера Павловна не знала, чем заняться. Но когда она зашла в первую же комнату, посмотрела на неубранные кровати, на грязных, неумытых ребятишек и заплеванный пол, ей стало горько. Сняв пальто, она принялась за уборку. Ее сильные, ловкие руки быстро все перевернули в комнате; через какой-нибудь час все тут приняло другой вид. Ельнева повеселела. Рядом были другие такие же запущенные комнаты, и она устремилась туда. Однако одной провернуть такую массу работы было невозможно. Вера Павловна пошла к заведующей в канцелярию.

— Нам следует начать с наведения чистоты. Вымыть полы, стены, белье, ребятишек. Давайте оставим пока другие дела и все возьмемся за уборку, — предложила она.

— Согласна, — сказала Наталья Федоровна. Ей тоже казалось, что сейчас это самое важное.

Старый заведующий еще не сдал ключи, а уж на нее навалилось столько дел — впору голову потерять.

Неожиданной удачей для них было появление в приюте Дарьи Петровой. Дарья случайно шла мимо приюта, занятая мыслью о том, что надо самой зарабатывать хлеб. Нелады в семье дошли сейчас до того предела, когда люди должны или уступить друг другу, или разойтись в разные стороны. Идти назад Дарья не могла. Слишком многое поднялось в ней. Пробудились иные мечты, возникли другие стремления. Как можно опять втиснуть это в тот тесный комнатный мирок, в котором она жила до сих пор?

И была еще одна причина, от которой у нее сладко замирало сердце, — Савчук. Она тщетно боролась с собой, чтобы скрыть свои чувства.

Размышляя о своем житье, Дарья заметила на воротах приюта белый листок, прибитый двумя гвоздиками. Из объявления она узнала, что здесь требуется уборщица, и зашла узнать условия; ее приняли на работу.

Весь персонал к ее приходу вооружился тряпками, самодельными швабрами, лопатами, ведрами. Дети старших возрастов стремглав носились по коридорам, младшие сидели взаперти в двух нижних комнатах и дружно ревели. Крик стоял такой, что Дарье сперва показалось, будто она вместо приюта попала в сумасшедший дом.

— А вы чего без дела стоите? Берите ведро. Надо принести воды, — крикнула Дарье Вера Павловна, внезапно появляясь в коридоре.

Дарья с готовностью схватила ведро, хотела спросить, где вода, но Веры Павловны уже не было. Подчиняясь общему темпу, Дарья побежала по лестнице в подвал, сообразив, что там вернее всего можно найти водопроводный кран.

Вскоре Дарья по-хозяйски управлялась с уборкой. Шуму стало меньше, а порядка заметно прибавилось. Воспитанники больше не бегали по коридорам — принимали участие в общей работе. Малышей перевели в чисто убранное помещение, накормили. Внизу налаживали стирку.

После обеда Вера Павловна знакомилась с детьми. Многие дичились. Она смотрела на их остроносые лица, на худые, как плети, ручонки, ловила порою робкие, застенчивые взгляды и думала о том, как трудно будет с ними. Среди детей была и та девочка, которая первой повстречалась ей во дворе. Она украдкой посматривала на воспитательницу, но стеснялась заговорить с ней.

— Как тебя зовут? — Ельнева погладила девочку по худенькому плечу, нащупала острые ключицы.

— Вера, — сказала девочка, не поднимая глаз. Верхние реснички у нее затрепетали, видно, очень хотелось посмотреть; щеки вспыхнули бледным румянцем.

— Значит, у нас с тобой одинаковое имя. Меня зовут Вера Павловна.

Вперед храбро протиснулся бутуз в синей рубашке, босой. Он поковырял пальцем в носу и спросил:

— Ты мне лошадь купишь? Настоящую.

— Я боюсь лошадей. Они лягаются, — сказала Вера Павловна. Ребята снисходительно заулыбались.

— Вот еще! Их надо кормить овсом и сахаром, — заметил мальчик постарше.

— Сахару детям не хватает. Зачем его зря переводить? А лошади едят траву. «Ой, что за глупости я говорю!» — ужаснулась Вера Павловна.