— Как вы смеете предлагать мне это? — спросила Наталья Федоровна, и глаза ее гневно вспыхнули. — Я вас ненавижу, — шепотом добавила она и, брезгливо передернув плечами, сделала отстраняющий жест.

— Да ты не шебаршись, — хмуро бросил заведующий, отступая обратно в тень. — Вот идеалы развела, прости господи! Ваша-то песенка сладка, да коротка. Фьюить!.. и Митькой звали...

— Вы думаете? — Наталья Федоровна, сощурясь, посмотрела на него. — А я вам подам совет: уходите-ка подобру-поздорову. Хотя таких, как вы, надобно в тюрьму сажать, — и она повернулась опять к американцам. — Если ваш Красный Крест действительно ищет нуждающихся — так это приютские дети. Вы видели, в каких ужасных условиях они находятся. Они раздеты, босы и голодны.

— Поверьте, миссис, мне от всей души жаль ваших детишек! — сказала Хатчисон, посмотрела на Марча и по-английски что-то сказала ему.

Марч утвердительно кивнул головой.

— Мистер Марч не знал, что положение настолько плохо. Он подумает, что можно сделать, — перевела мисс Хатчисон. — Вы можете сейчас взять сгущенное молоко для маленьких.

— Йес, йес! — Марч повернулся вместе с табуретом, начал проворно переставлять банки с полки на стол. — Вот это можете забрать сейчас, — сказал он, когда вся пирамидка, возвышавшаяся над его головой, оказалась на столе.

Наталья Федоровна посмотрела на грязные желтые разводья, на плесень и паутину, обнаружившиеся на стене, когда убрали нарядную горку пестро окрашенных банок.

— Это на восемьдесят-то человек? — спросила она и сухо рассмеялась. — О, вы щедры, господа! Очень щедры... Прощайте! — и, высоко подняв свою гордую, красивую голову, пошла к выходу из подвала.

У самых дверей, в тени, никем не замеченная, стояла невольная свидетельница этой сцены — Вера Павловна. Она сделала шаг навстречу Наталье Федоровне и с мягкой улыбкой протянула ей обе руки сразу.

— Вы старшая воспитательница Потапова?

— Да, это я. Что вам угодно? — сухо спросила Наталья Федоровна, внимательно и недоверчиво посмотрев на нее.

— Меня к вам послал доктор Твердяков.

— А-а, Марк Осипович! — Наталья Федоровна подхватила Ельневу под руку и повлекла вверх по ступеням. — Пойдемте отсюда!.. Так вы хотите работать у нас? А вы знаете, как это трудно? Очень, очень... Должна заранее предупредить.

— Я знаю.

— Нет, вы не знаете. Вас что побудило искать работу?.. Материальные затруднения? — спрашивала она, идя по двору.

— Отчасти да. Но я также хочу быть полезной.

— У вас свои дети есть?

— Да, сын.

— А вы далеко живете?

— На этой же улице, через три дома.

— Это хорошо. Вы всегда сможете отлучиться, когда нужно.

Они вместе прошли в канцелярию. Там Наталья Федоровна задала Ельневой еще несколько вопросов.

— Если у вас хватит характера, вы справитесь, — сказала она в заключение и улыбнулась. — Знаете, детей надо полюбить. Но что же теперь делать с вами? Оформить ваш прием должен заведующий. А он упрется. Это неизбежно при тех отношениях, какие сложились у меня с ним. Меня он тоже постарается выжить. Нет, сдаваться не будем! Пора почистить эти авгиевы конюшни, — сказала она после недолгого раздумья. — Буду требовать, чтобы к нам назначили ревизию. Тут масса злоупотреблений. Американцы тоже хороши! Форменное издевательство... устроить здесь свой склад и на глазах у голодных детей пичкать шоколадом обожравшихся барынек! Вы оставьте свой адрес.

...В тот же вечер Вера Павловна получила от нее записку.

«Все устроилось, — писала Наталья Федоровна. — Продовольственной управе дано распоряжение об отпуске нам продуктов. Заведующий отстранен. Его обязанности предложено исполнять мне. Завтра прошу приходить на работу». И после подписи размашистым почерком сделана приписка: «Из Петрограда получено сообщение: для детских приютов отправлены почтой двести пятьдесят тысяч рублей. Это поправит наши дела».

На другой день Вера Павловна встала рано. На улице падал снег, под ровной его пеленой исчезли все следы. Зеленая крыша приюта тоже стала белой и будто приблизилась.

Она покормила сына и, стоя перед зеркалом, принялась расчесывать волосы. Мысли были заняты предстоящей работой.

Олимпиада Клавдиевна готовила завтрак. По всей квартире распространился запах кипящего кофе.

Леночка и Даша спали в одной комнате. Леночка разметалась, сбросила с себя одеяло. Даша, напротив, укрылась с головой.

В комнате было свежо, и Вера Павловна, пройдя на цыпочках, подняла одеяло и укрыла спящую девочку. Под ногами скрипнула половица. Даша подняла голову, посмотрела на сестру, на спящую Леночку и улыбнулась.

— Ты уже уходишь? Как же я проспала! Знаешь, вчера дала слово вставать пораньше и помогать тебе, — сказала Даша, искренне огорченная тем, что не смогла выполнить свое намерение. — Я избаловалась на правах младшей. Но так нельзя, — повторила она, спуская с кровати босые ноги и осторожно пробуя пальцами холодный пол.

— Просто нужно раньше ложиться. Опять читала в постели? — с улыбкой спросила Вера Павловна.

— Ага!.. до третьих петухов. — Даша соскочила на пол, зашлепала босыми ногами.