Вначале допросы текли трафаретно: «Не знаю», «Не совершал», «Никогда в жизни» — эти слова чаще других мелькали в протоколах. Но Мейраму Абдрахмановичу удалось не только «разговорить» старика, но и затронуть такие сокровенные струны души пожилого человека, что тот горько пожалел о своей жизни, прожитой так пусто и бездарно.

— Да, вы правы, — сказал он, усмехнувшись. — Деньги не дарят бессмертия… Пишите: в погребе, в двенадцати стеклянных банках…

В отличие от Колосова Подгорный любил жить широко и весело. Его не тревожили мысли о благополучной старости, до нее было так далеко, что и не верилось, наступит ли она когда-нибудь. «Как приходят, так и уходят», — говорил он о деньгах, которые были истрачены на очередную попойку.

— И все равно, — возразил ему как-то захмелевший товарищ, в квартире которого Подгорный на время остановился, — никаких отпускных, даже северных, не хватит, если так деньги швырять.

— Радость ты моя ненаглядная, — захохотал Подгорный, — не одной зарплатой жив человек!

— Кстати, — сказал он, — как у вас в Алма-Ате насчет золотишка? Парень ты хороший, чую, но вот беда — тебе в своей конторе кроме скрепок и взять-то нечего. Ну, ничего, поможешь мне — будешь пить не на чужие, на свои. Я тебя не обижу.

Наутро Подгорный продолжил вчерашний разговор.

— У меня и в самом деле, без трепа, есть золото. Только вот никак не нащупаю хорошего «купца». Дело это, сам знаешь, какое деликатное…

Через несколько дней отпуск у Подгорного окончился и он уехал на Север, договорившись, что Петр — хозяин квартиры — будет не торопясь подыскивать «верного человека».

Некоторое время спустя Петр сокрушался в разговоре с Мейрамом Абдрахмановичем:

— Понимаешь, до сих пор хожу, как оплеванный. Польстился на дармовую выпивку, наобещал черт знает чего. Письмо от Подгорного получил с намеками — как, мол, наши дела? Собирается приехать сюда.

— Вот тебе случай, — серьезно сказал Мейрам Абдрахманович, — устроить своей совести экзамен…

Через несколько месяцев приехал Подгорный, и Петр в один из вечеров познакомил его с «купцом». Следующие три дня пролетели, как в тумане. Помнится, они кочевали из ресторана в ресторан, ездили с какими-то хорошенькими девушками, где-то рядом шумела горная река, а звон бокалов заглушал этот отдаленный гул…

Тем не менее Подгорный выяснил все, что хотел выяснить. «Купец», несомненно, кредитоспособный человек.

Дельцу с далекого Севера понравилось, как аристократически небрежно он расплачивается сотенной бумажкой с официанткой. Подгорный даже спросил:

— У тебя, Мирон, что, всегда только крупные водятся?

«Купец» благодушно ответил:

— Видишь ли, мне нравится смотреть, как у этих девочек становятся квадратными глаза. Это мое маленькое хобби.

Новые друзья похохотали, слегка посплетничали о девицах, с которыми познакомились, а потом перешли к делу.

Выяснилось, что с собой Подгорный привез пять килограммов золота. Но это не все. Еще шесть килограммов надежно спрятано в Новосибирске, на даче у любовницы.

Об этих шести килограммах она ничего не знает, уверена, что у Подгорного всего лишь килограмм золота, который она прячет в своей квартире.

Договорились о цене, назначили день, когда Мирон привезет деньги, а Подгорный отдаст ему золото…

«Сценарию», разработанному Каражановым и его товарищами, не рукоплескала публика. Лишь коллеги могли оценить точность логического расчета, дальновидность и предусмотрительность, которые проявил и в этом деле Мейрам Абдрахманович.

Полное разоблачение хищника заняло немного времени.

Подгорному в Алма-Ате и его подруге в Новосибирске почти одновременно пришлось объяснить, откуда у них такое количество благородного металла.

Двенадцать килограммов золота возвратила государству группа алма-атинских оперативных работников под руководством Каражанова.

За эту операцию, с учетом других дел, проведенных так же умело, М. А. Каражанову приказом министра внутренних дел СССР было присвоено звание полковника милиции.

Мейрама Абдрахмановича, отличающегося пунктуальностью и даже педантичностью в работе, коллеги в шутку называют «грозой расхитителей». В общем же — это добрый и улыбчивый человек, отзывчивый и сострадательный, и ничего грозного в его облике нет. Он умеет понимать человека до конца и подойти к нему так, что официальная беседа, допрос кроме выяснения истины несет в себе еще и воспитательный заряд.

Как-то раз я спросил его, какие чувства питают его неутомимость, его неукротимость в работе, постоянное горение. Журналисты часто, когда пишут о сотрудниках милиции, связывают эту готовность отдавать себя без остатка работе с ненавистью к миру стяжателей и хищников.