Духан, стоявший на полпути от Тбилиси, уже не вмещал путников. Торговцы, странники, бродячие сказители, амкары, плотогоны, расправляясь со свежей рыбой и прохладным вином, жадно прислушивались к толкам и пересудам. Особым вниманием пользовались три сказителя. Говорили они туманно, раздувая гудаствири и приплясывая, пели о таком времени, когда черт больше угоден, чем бог.

– Вот, батоно, – говорил высокий, заросший черной бородой сказитель, – черт любит насмехаться, и если кто от творца отступит, сейчас же под власть хвостатого попадет! Эласа, меласа, висел кувшин на мне. Сказителю, слушателю счастье – вам и мне!.. Совсем недавно было, все князья, по примеру дедов, на дорожных рогатках крест обновляли, а князья Газнели хвостатого не хотели обидеть, совсем соскоблили крест. Вдруг буря поднялась, столетние дубы к горам склонились, горы на реки обрушились, а вода в озерах закипела. А черт советует: «Если крест сняли, рогатки тоже ломайте». И так сжал двух азнауров, подъезжающих к замку, что кости у них, как дерево, затрещали, «Как ломайте? – испугался старший Газнели, почувствовав, что кто-то его зеленые усы держит. – А богом определенную пошлину за проезд через мою землю кто будет платить? А если платить не будет, на что стану дорогу чинить, мосты поправлять? Народ совсем обеднеет – что, кроме кизяков, на базар повезет? Что ты, ушастый, придумал?» Не успел такое сказать, смотрит, а у его любимого мсахури вместо серебряного кинжала на поясе кизяк болтается. Рассмеялся черт, огонь из пасти хлынул. «Совсем поглупел ты, князь. Рогатку снимешь – еще богаче станешь!» «Как так?» – удивился князь и прислушался, а в роднике вместо воды золото звенит. Тут черт прищелкнул языком, отбросил копытом сорвавшийся с башни купол и такое начал: «Я за тебя, батоно, хлопочу, уже шепнул, кому следует, по моему совету действует, а перед богом истину скрывает. За каждую снятую рогатку я, черт, муж кудиани, повелитель дэви, золотом плачу, иначе из чего бы в Тбилиси на монетном дворе марчили чеканили? Зато душа всякого, кто протащит свою арбу через владения, где сняты рогатки, принадлежит мне, – такой уговор. Монеты князья пусть между собою разделят, а душами грешников я возвеселю мое царство!..» Тут черт хвостом взмахнул, гром прокатился, князь еле на ногах удержался, деревья, дома, бараны, мосты вихрем пронеслись над головой, треснула земля, а там серые черти вилами ворочают в кипящей смоле грешников вместе в их арбами, кудиани же на вертелах диких барсов поджаривает. Обрадовался Газнели. «Завтра же, – кричит, – вся наша фамилия рогатки сломает!» Сказал – и едва успел отскочить: мосты, бараны, дома, деревья обратно пронеслись на свое место. Только бог не допустил вредного примера, свою рогатку месяцем изогнул на синей дороге неба. Если какой ангел из сословия азнауров нагрузит арбу крыльями или яблоками для продажи в раю и замыслит без пошлины прошмыгнуть мимо месяца, то, получив посохом по удобному месту, на землю звездой летит, а арба с товаром остается в пользу бога. А отступника Газнели так наказал: спустил ночью с облаков белое воинство, и оно истребило всю фамилию, – одного лишь оставил, пусть его грызет совесть. Только черт и тут помог – в Метехи проник, спрятавшись в хурджини конюха. Конюх чихнуть не успел, а хвостатый уже в опочивальне старому Газнели нашептывает: «Кричи, батоно, на всю Картли, что Шадиман Бараташвили и его приверженцы ночью напали на замки и твою фамилию изрубили. Мор там – пир здесь, отсев там – мука здесь!»

Тревожно переглядывались крестьяне. Уже давно пора было двинуться в путь, но страшные сказы о проделках остроголового вселяли смятение.

Из-за стойки выпрыгнул молодой мествире, презрительно оглядел сказителей и насмешливо спросил:

– А сами-то вы не служители черта? Иначе как понять: вот уже две луны, куда с песней ни заглянешь, везде вы торчите. Видно, по велению черта народ смущаете!

Чернобородый сказитель обозлился, широко осенил крестом себя и своих друзей. Зашумел народ:

– Сразу заметил прислужника черта! Пусть плетет рассказ! Правды многие боятся!

– Правда на огонь похожа – обжигает!

– Дураков обжигает, а умный всегда увернется.

– Почему из-за стойки выпрыгнул? – замахала руками на мествире какая-то толстуха. – Может, в цаги копыта прячешь? Может, газнелевский раб?

– Го-го-го, дайте ему по тыкве! Пусть ниже пригнется, удобнее князя целовать.

– Лучше, люди, падем ниц перед католикосом! – выкрикнул чернобородый сказитель. – Да окропит он святой водой рогатки! Будем молить отцов церкви защитить божий закон. Да сгинет лукавый, подкрадывающийся к нашим душам!

– Э-э, человек, почему так крепко на черта обиделся? Не катал ли он ночью твою жену? – выкрикнул прадед Матарса под громкий смех. Он с дедом Димитрия тоже спешил в Мцхета: там их «барсы», там решается важное.

Духан разбушевался: одни сожалели, что бог не перебил, кроме Газнели, еще несколько княжеских фамилий; другие уверяли, что князей бог послал.

– Бог послал в наказание за грехи ваши! – хохотал дед Димитрия. – Вот я, несчастный, со дня рождения без князя обхожусь, – наверно, потому веселый.

– А не потому ли веселый, что у тебя в голове князя нет?

– Постой, постой, старик! Я тебя вчера молодым встретил, по смеху узнал! Да у тебя и борода сегодня серой пахнет. Э-э, люди, держите нечистого!

Народ шарахнулся, кто-то истошно вопил, что черт нарочно всех в духане задержал, надо немедля отправиться к католикосу и молить, чтоб не снимали рогаток.

– Рвите хвосты у слуг сатаны! – кричали сказители, надвигаясь на ностевцев.

Мествире свистнул. Из-за свода выскочили вооруженные гзири.

Сказители метнулись к выходу, но дед Димитрия, приставив к своему лбу два обнаженных кинжала, как рогами, загородил дверь. Поднялась свалка, в руках у мествире оказалась черная борода сказителя. Кто-то сдернул с мествире плащ, и пойманные увидели, что с песней ходил за ними два месяца по пятам никто иной как начальник гзири.

– Чьи лазутчики? – гаркнул начальник, отодвигая на стойке чаши и раскладывая пергамент. – Говорите, кем посланы народ против Моурави подымать?

– Мы ничьи!.. Мы странники!.. Люди, помогите! Убьют нас!..

– Убить мало, собачьих детей! По-вашему выходит, народу выгодно князьям проездную пошлину платить?

– Очень выгодно! – насмешливо прищурился прадед Матарса. – Недавно поехал с сыном на тбилисский майдан, полную арбу нагрузили, хотели на цаги обменять. Пока доехали, меньше половины осталось. Во владении князя Цицишвили сыр взяли! У рогатки князя Качибадзе мед взяли! У моста князя Орбелиани шкуру лисицы взяли… Лучше бы мою! У мельницы…

– Слышали, ишачьи хвосты? Кому верить вздумали!

Смущенно топтались крестьяне и вдруг наперебой стали рассказывать, кто сколько и где потерял из-за проездных пошлин.

– Аба, люди, что смотрите? – вскипела та же толстуха, закатывая рукава. – Разве не видите, князьями подкуплены! Бейте шампурами, пока из башки у них князья не выскочат!

Какой-то рослый плотогон рванулся вперед, но дед Димитрия схватил его за руку:

– Ты что, не грузин? Как смеешь связанного бить?

– Э-э, гзири, отведи лгунов к моему внуку, «барсу» Димитрию, он хорошо свое дело знает, полтора желудя им в ухо загонит!