Когда мы въехали в вампирский город, изумление и неожиданное спокойствие не оставляли меня до самой ночи. Голубое небо, затянутое клочьями тумана, иногда проглядывало сквозь стены, напоминая о том, что мы — внутри гигантского дерева. Нет, не одного, а как минимум девяти, сросшихся стволами. Узкие мостики и платформы обозначали уровни, на внутренних древесных наплывах стояли стражи, держа в руках длинные мечи. Комната, в которой разместили меня с гвортами, была почти круглой, с мехами, свешивающимися с ложа и небрежно кинутыми на пол, с изящной, маленькой мебелью и огромным окном неправильной формы, забранным в узкие переплеты стеклянной мозаики и металла.

Почти сразу после заселения слуга отвел меня в купальни, где рядом с каменными чашами воды ожидал целитель. Мои, сомнительной чистоты и целостности, тряпки так и не вернули, дав взамен шаровары из плотной ткани, сандалии и тунику без рукавов.

Тот же слуга, который провожал меня сюда, так же безмолвно склонив голову, шел впереди, указывая путь по переходам между платформами. В чужой одежде не по размеру я чувствовала себя скованно, да и необходимость свешивать мокрые волосы на правый бок, прикрывая татушку, мало добавляла комфорта. Как и разгрузка с поясом в руках.

Большая, до потолка заполненная книгами и свитками зала, в которую мы пришли, была неожиданно светлой. Столбики света цвета закатного солнца то тут, то там прорезали библиотеку, оставаясь яркими круглыми зайчиками на полу.

Вито, ожидавший меня, в своей обычной царственной манере указал на столик у окна, сервированный к ужину. И за едой беседа, начатая по дороге в Геррес, обрела новое направление. Я просила его отправить патрули в лес внешней территории, чтобы найти Дэя, гонцов к постам, чтобы узнать судьбу Хаджими, князя и оставшейся группы разведчиков, и в Крибдив, с информацией для эс Мульги. Он же, слушая меня, только ниже опускал скрытое маской лицо.

То, что, в конце концов, он сказал в ответ, меня не совсем удовлетворило. Уже грядущей ночью, он, как сын правителя, во главе избранных отрядов отправится во внешний круг, зачищать территорию от южан. Запрос командиру пограничных постов о Рейнире и князе с командой уже направлен. А вот Дэй… Его жизнь оставалась в его собственных руках и руках его воинского счастья.

Позже, смотря в узорчатое окно, я провожала облаченный в глухие доспехи и вампирские плащи отряд взглядом, до тех пор, пока он не скрылся за скальным поворотом.

И вот уже два дня безделья. А пупырышки на коже и беспокойство все больше и сильнее. И молчащий развед, периодически сопровождающий меня, совсем не способствует поднятию духа.

Отловив одного из имеющих обыкновение испаряться в пространстве слуг, прошу проводить меня в комнаты разведчика Манзо. Они оказываются двумя уровнями ниже, в узком коридоре, затененном внутренними растениями. Войдя в его дверь без стука, я застаю неожиданную картину. Манзо, облокотившись на стол и мрачно глядя в одну точку, пьет что-то, сильно пахнущее сивушными маслами. Нет, я и сама не против бокала-другого пивасика, но вот то, что он пьет, это явно лишнее для моих планов.

— Манзо, хватит жрать. Предлагаю выдвигаться отсюда, — мой возглас застает задумавшегося разведа врасплох.

— Я уже пробовал выйти из этого дерева. Вход здесь только один, и охрана при нем весьма прозрачно направила меня обратно, — мрачно бубнит он, пьяно ведя глазами.

А вот это неожиданность.

— И все равно хватит жрать. С утра пойдем трясти местные власти, ты мне будешь нужен в трезвом уме и здравой памяти, — я, конечно, слегка обескуражена, но не настолько, чтобы резко менять выстраданное решение, тем более, что письмо князя к Императору до сих пор при мне.

Манзо встряхивается, как пес, и отставляет кувшин с бражкой на центр стола.

— Ты думаешь, мы сможем завтра уйти?

— Если нам не позволят, мы что-нибудь придумаем. Ночь, окна и туман еще никто не отменил, — я поддерживаю его покачнувшееся тело за плечо и ободряюще улыбаюсь.

Он кивает.

А я… Я иду к себе, совсем не испытывая тех ободряющих эмоций, которые прокатили для выпившего Манзо.

Меня будят гворты, на рассвете ворвавшиеся в комнату с прогулки. Я их сама выпускала ночью, но это было малек в прошлой жизни и неявно, потому, проснувшись, тупо смотрю на распахнутую настежь дверь и моих хищников, которые, дурачась, могут снести полкомнаты и не заметить.

— Блин… Ветер! Лежать. Рой! Ко мне, — команды, отданные в сумеречной зоне, до гвортов почему-то доходят.

Рой, скалясь в своей 'улыбке', заскакивает на ложе, которое прогибается под ним, как ивовый прутик и, потоптавшись, укладывается рядом, водружая клыкастую морду мне на грудь.

Ветер, ревниво рыкнув, запрыгивает с другой стороны, и ложится, деловито протягивая тяжелую голову рядом с Роем. Телячьи ангелочки, чтоб их!

Моя следующая побудка проходит под еще более громкие звуки, нежели издаваемые гвортами, вернувшимися с прогулки.