Даосы уселись на землю, закрыв глаза и сконцентрировав волю в нижнем Киноварном Поле. Потом они постепенно открыли глаза, вытянули руки к морю и стали медленно вставать, чуть заметно раскачиваясь всем телом. Невидная со стороны могучая сила изливалась из них на поверхность океана. Чжан Хэдао мысленно читал старинные мантры, направляя движение этой силы.

Белая черепашка лежала без движения радом с Ван Липином, словно ожидая, какие перемены произойдут в море.

Поначалу все было спокойно: лишь легкий туман клубился над мелкой рябью вод. Но вскоре туман сгустился и встал над морем сплошной белой стеной. В этой стене, как на экране кинотеатра, мелькали смутные, текучие образы — горные пики, дворцы, повозки, запряженные лошадьми, люди. Эта смена картин была похожа на нескончаемую череду сновидении.

Даосы сосредоточенно вглядывались в развертывавшиеся перед ними картины, сопереживая сердцем и созерцая умом. Созерцание этого пестрого мира, сотканного из бесплотного тумана, и в самом деле напоминало развертывание живописного свитка. Вот порыв ветра взвихрил туман — и из молочной пелены вдруг проступила отвесная скала, через мгновение скала рухнула и на ее месте появилась процессия людей, потом всевозможные животные, деревья, экипажи» дома, корабли в окружении белых барашков волн. Внезапно в облаках возник деревенский пейзаж южных провинций: аккуратные квадратики рисовых полей, залитых водой; буйволы, погоняемые крестьянами в широких бамбуковых шляпах; выстроившиеся рядами крестьянские домики, играющие дети. Через мгновение дома преобразились в автомобили, а потом и тех словно порыв ветра унес прочь. Поистине, волшебный мир!

Даосы закончили медитировать, и облачная стена разом исчезла.

Перед ними снова расстилалась бескрайняя изумрудная гладь океана, а над нею блестел лазурный купол небес.

Старые даосы были по-прежнему невозмутимы, а вот Ван Липину очень хотелось узнать, что за картины они только что наблюдали. Не утерпев, он спросил об этом Чжан Хэдао.

Старший наставник взял в руки черепашку-талисман и бросил задумчивый взгляд на море, словно пытаясь что-то припомнить или подыскивая слова для ответа. — Может быть, посмотрим еще раз? — спросил его Цзя Цзяои. Чжан Хэдао кивнул в знак согласия.

Даосы снова погрузились в медитацию, и над морем опять собрались густые облака, в которых вновь закружились, заиграли всевозможные образы и картины. На этот раз старцы не только созерцали картины, но и комментировали их, разъясняя Ван Липину их происхождение.

Оказалось, что образы, возникающие в облаках, являли собою действие «небесной пружины». Они несли весть о том, что существует пока только подспудно, в неявленном виде. Эти видения по своей природе подобны миражам, но если материалистическая наука видит в миражах только атмосферное явление, которое можно наблюдать лишь при определенных, очень редко создающихся условиях, то даосы сами создают миражи и при этом могут поддерживать их существование сколько угодно времени.

Еще когда они жили в Фушуне, даосы показали Ван Липину технику миража. Ван Липин тогда медитировал на берегу пруда, и перед глазами у него возникла картинка находившейся неподалеку водонапорной башни. Но поскольку пруд был небольшой, башня была видна довольно смутно, так что кроме самого Ван Липина никто, наверное, не смог бы ее разглядеть.

А сейчас, когда перед ними расстилался бескрайний водный простор, даосы могли сполна реализовать свое мастерство. Тем более что действовали они не в одиночку, а вчетвером.

Большинство людей, вероятно, сочтут подобные видения всего-навсего иллюзией. Об их природе можно очень долго спорить. И потом, как раньше говорили, «все сущее пустотно, но пустое — не пусто» [60] . Наш мир неоднороден, в нем не существует одной-единственной, исключительной действительности. Но почему все-таки так называемые «миражи» могут хранить или раскрывать таинственные глубины жизненного опыта людей? Авторы этой книги задали такой вопрос Ван Липину, и даосский наставник, засмеявшись, ответил:

— Это сон мира.

Ответ Ван Липина указывает на самую суть проблемы. В темных глубинах нашего сознания сокрыта необыкновенная просветленность духа. Все, что мы видим, непрерывно меняется. Небо и Земля, небесные светила, горы и равнины, реки и моря, деревья и цветы, птицы и звери, всевозможные атмосферные явления, времена года, жара и холод, наконец, сами люди — все это ежечасно преображается, вступает в новые отношения с миром, все вовлечено в мировой круговорот бытия, где нет раз и навсегда установленного верха и низа, переднего и заднего, левого и правого. На первый взгляд кажется., что эти перемены хаотичны и случайны. На самом деле в них есть свой строгий порядок.

Человек видит свои человеческие сны. А у космоса — свои, космические «сны». Люди, развившие в себе особую чувствительность, способны видеть сны других людей и даже «сон» всего мира. И они умеют понимать и то, и другое.

В «Книге Перемен» сказано: «Древний мудрец создал триграммы, дабы созерцать образы, и прибавил к ним слова, чтобы прояснить удачи и несчастья. Благородный муж, пребывая в покое, созерцает образы триграмм и вдумывается в сопутствующие им слова, а действуя, созерцает перемены и угадывает будущее, и удача не оставляет его».