Иванова Евгения
Шрифт:
О том, насколько тесным было общение Жаботинского и Чуковского в эти годы, мы узнаем из совершенно неожиданного источника — донесений, сохранившихся в Департаменте полиции. Известно, что в апреле 1902 года Жаботинский был арестован за хранение нелегальных брошюр. В «Повести моих дней» он описал свой арест следующим образом: дорогу в тюрьму «я скоротал за любезной беседой с околоточным надзирателем, и он сказал мне: „Читал я, сударь, ваши статьи, весьма недурственно“… Меня вызвали на допрос… Я спросил: „Запрещенная книга, которую вы нашли у меня, — это памятная записка министра Витте „Земство и самодержавие“. Что в ней преступного?“ Мне ответили, что книга печаталась в Женеве. Это было очень скверно. Но в ней имелось также предисловие на четырех страницах, написанное Плехановым, и это было еще хуже». [52] Кстати, в делах Департамента полиции от этого ареста Жаботинского сохранилось изъятое при перлюстрации письмо Розы Шмулевны Файфель к некоему Орлову в Шальи-Кларан (Швейцария), где речь шла об обысках, предшествовавших аресту Жаботинского. В этом письме говорилось, что 22 апреля на квартире ее родных «при ликвидации наблюдений Летучего отряда за Лазарем Мальцманом и Владимиром Жаботинским был произведен обыск, причем этот обыск результатов не дал». [53]
52
Жаботинский В. Повесть моих дней. Библиотека Алия, 1989. С. 40.
53
Здесь и далее цитируются Дневники полицейских наблюдений: ГАРФ, Департамент полиции (в дальнейшем — ДП), Особый отдел (в дальнейшем ОО).1902. Д. 826. СС 3104–1902.
По выходу из тюрьмы за Жаботинским было установлено наблюдение, и почти сразу среди тех, с кем он встречался, появляется имя Николая Корнейчукова, его невесты Марии Гольдфельд и ее родственника — Григория, за каждым из которых также некоторое время велось наблюдение. Благодаря этому мы можем составить представление о постоянных встречах Чуковского и Жаботинского на коротком отрезке времени — в октябре 1902 года.
В поле зрения Департамента полиции Чуковский попадает раньше Жаботинского, и попадает благодаря знакомству с Моисеем Хаскелевичем Лембергом, принадлежавшим к партии эсеров и незадолго до этого прибывшим в Одессу из-за границы. 14 августа 1902 года в жандармских донесениях зафиксировано:
Лемберг (по кличке Александровский) в 12 3/4 часов дня вышел и <пошел> в контору «Одесские новости» в Пассаже, дом № 33/28, угол Дерибасовской и Преображенской улиц, через 1/2 часа с Николаем Корнейчуком, проживающим в доме № 14 по Ново-Рыбинской улице, прошли оба на угол Ришельевской и Большой Арнаутской, там постояли 1/4 часа, простились, и Лемберг сел на конку и уехал домой, а Корнейчук зашел в дом № 43 по Большой Арнаутской улице, больше не видели. [54]
54
ГАРФ, ДП, ОО, 1898, Литера М, т. 2. Донесения за 1902 год. Лемберг (в написании Чуковского — Лемберк) упоминается в 1906 и 1958 году в Дневнике Чуковского (записи были пропущены в опубликованной части):
13 мая 1906 …В ресторане встретился с Володей Жаботинским. Теперь уже ночь, я провел вечер у Лемберка — так и убит мой день.
31 мая. Сегодня утром написал два сонета для Нивы. Потом пошел отдать Рае зонтик. Вечером были у нас Лемберки — и мы до часу ели клубнику, пили чай и вспоминали детство.
19 мая 1958 [в загородной больнице]. Мне все хуже… Вчера подошел ко мне невысокого роста седой человек — похожий на Каменева — с щегольски подстриженной бородкой и сказал:
— Мы с вами знакомы. Познакомились в 1907 году.
То есть 51 год назад. Оказывается, Рая Лемберк (Рая Лифшиц) привела его ко мне, так как он только что бежал от полиции и ему негде было ночевать. Он запомнил, что мы жили очень бедно, что я вставал рано, пил чай с молоком и что в тот день вышла газета с моими стишками — об обыске, проведенном в квартире полицией:
О Клара Цеткина, о Бебель, О Лагардель, о Лагардель. О перевернутая мебель, О разоренная постель.Кстати, благодаря этой цитате встречу можно датировать. Чуковский цитирует отрывок из своей шуточной поэмы «Сегодняшний Евгений Онегин», который опубликован: Родная земля. 1907. № 1, 8 (20) января. С. 2.
Наблюдение за никопольским мещанином Жаботинским, проживающим в доме 11 по Красному переулку, которому дается кличка «Бритый» [55] , начинается 5 октября 1902 года.
В этот день в 2.30 он «отправился в кофейную при д. № 5 по Красному переулку, что там делал, не видели, а в 11 часов дня к Бритому <пришел> Александр Поляк (кличка Фуражка), где пробыл 1/2 часа и ушел».
6 октября к записи о передвижениях Жаботинского сделано примечание: «состоит под особым надзором полиции. Наблюдается ввиду агентурных сведений, что не прекращает преступной деятельности в качестве пропагандиста». Сами же передвижения зафиксированы следующим образом:
55
В жандармских донесениях клички пишутся в кавычках, которые далее мы опускаем.
В 12 1/2 дня вышел из дома, и с ним крестьянин Херсонской губернии Николай Эммануилов Корнейчук 20 лет (кличка Большеносый), проживающий в д. № 14 по Ново-Рыбной улице, и <имя пропущено> (кличка Нежинский) [56] , прошли все три на угол Дерибасовской и Преображенской улиц и там остановились. Жаботинский отделился от них в контору «Одесские новости» в Пассаже, скоро вышел с газетою, подошел к ожидавшим, дал газету Нежинскому, и там же разошлись. Жаботинский зашел в контору «Одесские новости», и оттуда не видели, а в 7 час. вечера пришел домой, больше не видели.
56
Как следует из других донесений, кличка Нежинский дана присяжному поверенному Василию Рогачевскому.
7 октября. <Жаботинский вышел в 12 3/4 и проследовал по маршруту парикмахерская — «Одесские новости» — пивная при д. 21 по Дерибасовской — Торгово-промышленное общество взаимного кредита — «Южное обозрение» (дом № 7 по Надеждинской ул.), затем сел на извозчика, и след его был утерян на Дерибасовской>. «В 8 1/2 вышел из своей квартиры с Александром Поляк (кличка Фуражка), последний пришел в 7 1/4 часа вечера, и с ним сестра Жаботинского, по мужу — Коппе Тереза, взяли извозчика и на вокзал, там к ним присоединился Нежинский, и все присутствовали при отходе поезда, на котором уехал Великий Князь, с вокзала все к Жаботинскому, более не видели».
9 октября. В 2 часа дня зашел в цирюльню, потом на извозчике в Судебные установления, затем «Одесские новости», затем визит в дом № 7 по Надеждинской ул., опять «Одесские новости» и в 5 часов вечера домой.
10 октября. <12 3/4 — «Одесские новости», 1 1/4 извозчиком в д. № 4 по Маразлиевской ул., в 7 час. вечера вышел и извозчиком домой>.
11 октября. В 4 3/4 извозчиком в Судебные установления, в 15 1/2 извозчиком в контору «Одесских новостей», в 6 час. вечера домой, в 7 1/2 к нему пришел Александр Поляк, в 8 1/2 вышли оба и направились в клуб Литературно-артистического общества, оттуда не видели.
12 октября. <В 11 1/2 парикмахерская>, «оттуда извозчиком В Городское управление, через 1/4 часа в Судебные установления».
14 октября. «В 2 часа дня от Бритого вышел Александр Поляк (Фуражка) и ушел, в 8 час. вечера опять Фуражка пришел и скоро вышел и ушел, а Бритого не видели».
15 октября опять в поле зрения попадает Чуковский, который с этого момента на некоторое время становится объектом самостоятельного наблюдения. В графе «почему учреждено наблюдение» записано: «от Бритого — Владимира Жаботинского». В этот день в донесении записано: