В конце войны польская милиция, официально именовавшаяся «органом общественной безопасности», согласно задумке коммунистов должна была поддерживать в стране новый социалистический режим. Однако среди новоиспеченных милиционеров оказался довольно высокий процент криминальных элементов, которые нередко занимались откровенным грабежом. Одеты польские милиционеры были в кожаные куртки, хотя порою позволяли себе наглость напяливать на себя немецкую униформу и носить немецкое оружие. Они ощущали свое господство над остальным населением и обворовывали его и днем, и ночью. Многим из милиционеров за время войны не довелось даже понюхать пороха, но они все равно считали себя «победителями», которым все позволено.

Как ни странно, но в этой обстановке польского террора именно представители воцарившейся в стране советской власти становились спасителями немцев, живших в Бреслау. Последние очень быстро нашли верную систему действий. И теперь, когда поляки пытались ворваться в немецкое жилище, его обитатели тут же предупреждали соседей криками и звоном посуды, те поднимали такой же шум, и сигнал о вторжении польских бандитов, переходя от дома к дому, распространялся по всей улице и в итоге доходил до какого-нибудь командира русской части, находившейся в Польше. Последний тут же высылал на автомобилях солдат, которые были только рады возможности задать трепку полякам. По отношению к ним иваны были безжалостны и часто открывали огонь.

Здесь следует заметить, что русско-польские отношения и прежде не были хорошими, но когда Советский Союз «освободил» Польшу от ярма фашизма, чтобы заменить его ярмом коммунизма, они стали еще хуже. Взаимная ненависть между русскими и поляками выливалась в каждодневные убийства с обеих сторон. Неудивительно, что так называемый мир, наступивший после войны, только усилил психологический кризис, в котором пребывали многие люди. Количество самоубийств превысило даже уровень, наблюдавшийся в Бреслау во время осады.

Общий уровень смертности был катастрофическим, особенно среди детей и стариков. Одной из причин этого стало и отсутствие элементарных гигиенических условий. Люди гибли как мухи от тифа, тифозной лихорадки, дизентерии и дифтерии. Первыми жертвами этих болезней всегда становились младенцы. А дети постарше и взрослые очень часто умирали еще и от недоедания.

При этом поляки очень быстро заполнили до отказа центральную тюрьму на Клечкауэрштрассе людьми, арестованными по ложным обвинениям. Многих из них ждала страшная смерть в застенках. Один из немецких железнодорожников был помещен туда по сфабрикованному обвинению в том, что он возглавлял гестапо Бреслау. Ему не помогло даже служебное удостоверение железнодорожника. В ответ на протесты несчастного, его очень сильно ударили в область гениталий и стали избивать полицейскими дубинками. Это продолжалось до тех пор, пока он не подписал признательные показания.

В ходе ночных проверок тюремные охранники не только будили заключенных, но и заставляли их, стоя по стойке смирно, говорить: «Наша камера забита немецкими свиньями!» Также именно ночами над людьми, содержавшимися в камерах, проводились наиболее жестокие пытки, в ходе которых по радио на полную громкость играла музыка, чтобы заглушить стоны и крики несчастных.

После того, как поляки взяли под свой контроль Силезию, они организовали концентрационные лагеря, где немцев морили голодом, забивали до смерти, а также истребляли другими методами. Один из подобных лагерей находился в Ламсдорфе. Издевательства над пленными, организованные Сталиным, теперь столь же исправно проводились в жизнь поляками. И только в одном этом лагере 6488 немцев были расстреляны, повешены или умерли в стальных бочках, в которые их заталкивали и катали до тех пор, пока пленники не погибали от этой пытки.

В Бреслау и во всей Силезии для немцев наступили трудные времена. В любой момент их могли выдворить из дома и отправить на принудительные работы. Все больше и больше солдат немецких войск, на том или ином основании выпущенных русскими на свободу, вновь арестовывалось поляками. Подобная ситуация не сулила мне ничего хорошего и вызывала постоянную тревогу.

Что характерно, над многими домами в Бреслау развевались флаги иностранных государств. Это обеспечивало безопасность их обитателям, поскольку к гражданам других государств с уважением относились и русские, и поляки. Я то и дело натыкался на французские, итальянские и другие национальные флаги. Это натолкнуло меня на мысль. Конечно, даже имея статус иностранного рабочего, я не мог обладать стопроцентными гарантиями безопасности, поскольку в этом случае меня могли классифицировать как перемещенное лицо и подвергнуть репатриации. Однако это было лучше, чем ничего. И я задался целью раздобыть фальшивые документы. А пока их у меня не было, я носил нарукавную повязку с цветами национального голландского флага.

Вскоре мне удалось раздобыть и бумаги с печатью, говорившие о том, что во время войны меня насильственно заставили работать в сети немецкого общественного транспорта на территории Бреслау. Их мне сделал один из бывших руководителей этой сети. Возможно, его помощь спасла мне жизнь. Несколько лет спустя я смог отблагодарить его за нее. Когда мой мнимый работодатель проходил в западной зоне Германии проверку на причастность к нацистским преступлениям, я выступал свидетелем и подтвердил, что во время войны он всегда по-человечески относился к своим иностранным подчиненным и никоим образом не унижал их достоинства.

В той сложной ситуации, которая была тогда, немцы и бывшие бойцы немецкой армии всегда помогали друг другу. Лизоблюдов и предателей в наших рядах было ничтожно мало. Поэтому мы могли доверять друг другу, а ужасы пережитого сближали нас теснее, чем братьев. Таким образом, мы вместе создали как бы островок немецкой земли в центре крайне враждебного к нам мира.

Замечу, что в тот период было практически невозможно сбежать из Бреслау. Поляки организовали вокруг него контрольно-пропускные пункты, на которых дежурили часовые. Уже весною 1945 года их пост появился на переправе через реку Нейссе в Герлице. А ведь многие пользовались прежде именно этой речной переправой, чтобы покинуть город.