— Прокладки коллектора всасывающего! Это, что это за прокладки такие, десять штук? Что-то я у тебя в складе их не видел!

— Ну, как же! В холодном складе, на связочке висят!

— Ну, пойдём, посмотрим!

И он надевал на себя все сложные свои наряды, венчал голову цигейковой шапкой, с прилаженной поверх неё каской, и топал косолапыми шагами в холодный склад. Там, пощупав прокладки на связке, цена которым была по три копейки штука, он восклицал:

— Так их здесь девять!

— Десять, девять, какая разница! Всё равно они никому не нужны веками!

— Ну — у, не скажи! Что же ты меня обманываешь, что десять!

Этих стонов про десять прокладок хватало на целый день. Стоны он перемежал рассказами из своей практики, и ещё поучал Рафа, при всём этом, своим занудским премудростям. Как надо выдавать всё «под роспись», как контролировать расход:

— А то заезжие трактористы могут дизмасла себе заправить! Я у себя на буровой на кран ёмкости с маслом замок вешал, висячий!

В это время, перебив повествование об обмене опытом, как закрывать дизмасло на замок, вошёл сварщик и сказал:

— Надо электроды ОЗС, четвёрку — кончились!

Раф обрадовано сообщил:

— Электроды я уже передал. Вон, обращайся к новому хозяину!

После долгих расспросов о норме расхода и сколько требуется, Колбиков отсчитал по счёту пятнадцать электродов и торжественно выдал их сварщику. Сварщик, привыкший получать электроды пачками, пожал плечами и не стал дискутировать. Ещё Колбиков заставил его и расписаться за пятнадцать электродов. Сварщик ещё не знал, что новый хозяин будет приходить на рабочее место во время отлучки сварщика, и забирать оставленные им для работы электроды. Сварщик будет орать, думая, что их украли помбуры, а Колбиков ему преподнесёт разнос за разбрасывание электродов. Он поведает ошалевшему от такого количества информации сварщику:

— Ты обязан хранить электроды в колчане и запирать их на ключ!

Сварщик никакого юмора не признавал и искренне возмущался в курилке каждый раз по этому поводу.

Худо-бедно, но всё когда-нибудь кончается и, наконец, Раф передал материальные ценности Колбикову. Потом собрал все свои, которые казались ему ценными вещи, словно чувствовал, что он в этой бригаде последний раз присутствует. И отбыл утренним вертолётом на базу экспедиции.

Поселили его в техкабинете. Там так же продолжалась перманентная пьянка, как и в восьмой комнате. Но — тихая, без драк и с приборкой стола. Всё пили ту же воркутинскую водку плохой очистки, так же маялись с похмелья. Правда, водопровод был подведён внутрь помещения, бегать на колонку с трёхлитровой банкой было без надобности. Пока Рафу насчитывали отпускные, он с переговорного пункта, с почты, позвонил Вере и скомандовал ей оформлять отпуск.

— Да меня начальники не отпустят! — кричала Вера в телефонную трубку по плохой проводной связи.

— А ты скажи, что едешь в свадебное путешествие! — сообразил Раф.

Такое известие окрылило Веру. Когда Раф, проставив «отвальную» Головану и компании, приехал в город, где работала и училась Вера, у неё уже были отпускные на руках. Билеты удалось купить неожиданно лишь до Сочи. Хотя Вера ещё планировала навестить маму. Но фортуна вернулась к Рафу, и они помчались на «Ту-154» прямо до Адлера. Встречи с перспективной тёщей он избежал. Всю дорогу Вера от счастья, щебетала, и мысли её перескакивали, как плоский камешек, пущенный по воде:

— Так, путешествие свадебное. А где же свадьба?

— Свадьба потом! — откорячивался Раф.

— А почему Адлер? Это что, «ад Лермонтова»? Он же был на Кавказе! — каламбурила Вера.

— Адлер — это один из организаторов, инициаторов Революции. Немец.

Вопросы Веры продолжали сыпаться. Только Раф уже дремал, даже не откинув спинку кресла.

В Сочи из Адлера переехали на автобусе. Автобус выгрузил всех на вокзале. Пассажиров сразу окружили бабки — хозяйки квартир. Раф не любил конформизм, поэтому он остановил такси и велел ехать в ту гостиницу, которая на берегу моря и чтобы в Большом Сочи. Таксист повёз их куда бы подальше, и вскоре Раф с Верой оказались у подъезда гостиницы «Жемчужина». Раф так бодро вошёл через дверь в вестибюль, что даже швейцары вскинуться не успели. Но сонная дамочка, восседавшая в регистратуре, забаррикадированная двумя табличками «Мест нет!», даже не удосужилась удивиться неосведомлённости Рафа.

Потерпев фиаско у стойки регистрации, он оставил Веру на мягком диване и пошёл таранить чиновников гостиницы. Быстро отыскав приёмную директора, он стал вести игривый диалог эзоповским языком с секретаршей. Та, очевидно, снискала себе столь замечательное место работы явно не за острый аналитический ум. Она была похожа на путану на заре перестройки. Там было всё: сапоги, напоминавшие бродовые, для рыбалки неводом, только красного цвета, юбка, больше похожая на широкий трикотажный пояс, а кофточку полностью, до отказа, заполняла грудь, искусно выдавленная бюстгальтером. Над причёской, очевидно, трудились местные парикмахерши, обсмотревшиеся западных журналов, перемежая просмотр репликами: «А что тут такого? Я так тоже смогу. Легко!»

После диалога Рафа и секретарши, из которого можно было сделать оргвыводы, что директор пленил птичку, а прогулок ей вокруг голубятни не устраивает, Рафу стало объективно ясно: директора нет, и если случится чудо, и он материализуется, то это Рафу всё равно не поможет. Раф понял, что надо идти ва-банк. Он дерзко проронил:

— У меня в багаже существует набор французской косметики, это мне чем-то поможет?

— Ну, несите, посмотрим!

— Мадемуазель, — пустил в ход главную артиллерию Раф, почувствовавший, что ключ от номера в коготках этой рыбачки с признаками юбки на аппетитной попке. — Мне же надо распаковаться, парфюмерия далеко на дне моего портпледа! А вечером в ресторане мы можем обсудить список дальнейших товаров, что привёз мой брат из Марселя!