Вскоре, опираясь на высланных в подмогу колонисток, приковыляли уцелевшие герои похода, которых с почестями разместили в покоях четвертого этажа. Тут же было единодушно постановлено, что они (кроме, само собою, Гонзы) — первые кандидаты на трансплантацию. Насчет того, как распределить живца женского пола, колония пока не определилась и решила отложить этот вопрос до лучших времен. Жизнь в доме затихла: Зумпель, пообедав, вернулся на дежурство, остальные разбрелись по своим комнатам и предались радостям индивидуального погружения в холовизионные зрелища.

Первым из пленников в сознание пришел Стив, долго соображавший, почему у него так адски болит голова и что он вместе с Густавом и Филомелой делает в этой вонючей камере на грязных подстилках, рядом с жуткого вида обрубком, издающим нечленораздельные звуки. Постепенно к нему вернулись воспоминания об утренней схватке. Макналти попытался встать, но не смог: у него затекли ноги. Посмотрев на свои посиневшие руки, он увидел на них следы веревок.

— Густав! Густав! — позвал он приятеля, но тот не шевелился.

Филомела лежала в нескольких футах от Стива, и он, перекатившись к ней, громко крикнул ей прямо в ухо. Она подскочила, попыталась сесть, опираясь на руки, но туг же, вскрикнув от боли, повалилась обратно.

— Тише, тише! — зашикал Макналти, сам не зная, почему: наверное, опасаясь, что опять прибегут дегенераты с дубинками.

— Это ты, Стив? — слабым голосом спросила Венис.

— Да, Филомела.

— Боже, как раскалывается голова. Где мы?

— В плену.

— У кого?

— У этих оборванцев.

— Каких оборванцев?

Память к Венис тоже возвращалась постепенно, поэтому Макналти решил вкратце напомнить ей утренние события. Филомела, лежа на циновке и растирая запястья, поморщилась:

— Больно как. У тебя тоже болит?

— Да.

— Что Густав?

— Не знаю, надо его растормошить.

— Давай подождем немного, а то руки совсем онемели.

Массируя руки, Филомела понемногу пришла в себя, приподняла голову и оглядела камеру.

— Как ты думаешь, Стив, что это за чудовище напротив?

Монстр во избежание пролежней был подперт Доктором к стенке. Вел он себя смирно, — возможно, почувствовав новых соседей, — только периодически похрюкивал.

— Даже приблизительно не могу сказать, — ответил Макналти. — Такие экземпляры мне ни разу не попадались. Какая-то аномалия психосреды, не иначе.

— Аномалия? — встрепенулась Венис. — Черт подери! Смутно помню, как нас долго тащили через какие-то горы.

Превозмогая боль, Филомела на коленях подползла к Эшеру и принялась звать его, но тот не откликался. Схватив Густава за воротник пижамы, она несколько раз сильно встряхнула его, и тогда Эшер со стоном открыл глаза.

— Густав! Господин Эшер! Скажи же что-нибудь! — Венис хлестнула его по щеке.

— Что с ним? — обеспокоенно спросил Макналти.

Филомела еще несколько раз встряхнула Густава, но не добилась от него никакого ответа. Лицо Эшера скривилось в страдальческой гримасе; глаза его бессмысленно блуждали. Венис надавала ему кучу затрещин, но безрезультатно.

— Нас слишком далеко утащили от гравитоплана, — мрачно заметила она, сев рядом с Густавом на циновку и обхватив руками голову.

— Ты хочешь сказать, что… — осторожно начал Стив.

— У Густава разрушился тот мозговой модуль, который я ему вставила в Тупунгато, — закончила Филомела. — Теперь он действительно превратился в овощ.

— Но жить-то он будет? — после долгой паузы спросил Стив.

— Да. Я как чувствовала, — оставила ему старый модуль простаты. Только неизвестно, зачем ему теперь жить.

В камере наступила тишина, нарушаемая лишь слабыми стонами Густава и похрюкиванием чудовища. Стив решил не беспокоить Филомелу, дождавшись, пока она заговорит первой, и принялся энергичными упражнениями восстанавливать кровообращение в конечностях. Через минут десять он почувствовал себя вполне в норме и решил исследовать помещение. Никаких потайных дверей, окон или вентиляционных отверстий после тщательного осмотра обнаружено не было. В дверное окошко был виден небольшой фрагмент противоположной части коридора: несколько невыразительных дверей, отделенных грязными стенками. Стив точно не знал, зачем их похитили и бросили в эту камеру, но предполагал самое худшее.

— Нашел что-нибудь? — заговорила Филомела.

— Нет, — отозвался Стив. — Никакого оружия, кроме подстилок, здесь не имеется. Что у тебя есть при себе?

Филомела порылась в карманах:

— Все вынули, мерзавцы.

— У меня тоже, — сказал Стив. — Давай посмотрим у Густава.

Вдвоем они приподняли Эшера и прислонили его к стене. Он продолжал постанывать.

— Надо будет растереть ему руки и ноги, — сказала Филомела, шаря у него в карманах. — Так, здесь тоже все вычищено.