– Не имею особого желания, - насмешливо улыбнулся Герберт.
– Честное слово, мне еще не доводилось видеть более отталкивающей физиономии. Любоваться ею вторично не доставит мне ни малейшего удовольствия.

– Ах, вот вы как!
– закричал управляющий.
– Вы пожалеете еще, подождите! Месяца не пройдет, как вы поплатитесь за это оскорбление, будь я проклят!

И негодяй в бешенстве пошел прочь. Оба испанца последовали за ним.

– А мои собаки?
– завопил вдруг один из них.
– Ты заплатишь мне за них по двести песо за каждую, ни одним песо меньше!

– И гроша не дам ни за ту, ни за другую!
– засмеялся охотник.
– Разве я не доказал, что обе они никуда не годятся? Хвастаете своими ищейками, а взгляните-ка на них!.. Идите-ка, мои красавчики, восвояси, охотьтесь за беглыми у себя на родине, если угодно. А здесь предоставьте это тем, кто половчее вас, - нам, маронам!

Герберт заметил, что при этих словах охотник выпрямился и, гордо вскинув голову, с презрением взглянул на приунывших касадоров.

– Черт бы тебя побрал!
– прошипели они и поплелись вслед за чернобородым.

Едва все трое скрылись из виду, охотник повернулся к Герберту. В глазах его светилась признательность.

– Господин!
– Он отвесил низкий поклон.
– После того, что вы сделали, нельзя словами выразить вам благодарность. Если отважный белый джентльмен, рискнувший жизнью ради бесправного темнокожего, соблаговолит назвать свое имя, марон Кубина его не забудет.

– Марон Кубина?
– машинально повторил Герберт, пораженный странным именем, равно как и внешностью и поведением незнакомца.
– Ну, а я англичанин и зовут меня Герберт Воган.

– Может быть, господин, вы в родстве с владельцем Горного Приюта?

– Он - мой дядя.

– Тогда едва ли вам сможет быть полезным бедный марон-охотник. Но простите за дерзкий вопрос: почему вы оказались в лесу в такой ранний час? Солнце только что показалось, а Горный Приют в трех милях отсюда. Неужели вы добирались сюда в темноте? Это не так просто в наших лесных дебрях.

– Я провел ночь в лесу, - ответил Герберт, улыбнувшись.
– Я спал там, где сейчас лежит кабан.

– Значит, это ваше ружье, а не его?
– Охотник кивнул в сторону беглеца.

Тот стоял в нескольких шагах от них, бросая на своих спасителей взгляды, преисполненные признательности, к которой, однако, примешивалась некоторая доля страха.

– Да, это мое ружье, - подтвердил Герберт.
– Очень рад, что оно оказалось заряженным и дало возможность прикончить эту свирепую тварь. Иначе пес, конечно, перегрыз бы несчастному горло. Вид у бедняги жалкий, но оружием он владеет недурно. Кто он и что собиралась сделать с ним та троица?

– Ваш вопрос, мистер Воган, показывает, что вы чужестранец. Вы хотите знать, кто этот человек, избитый до полусмерти? Я думаю, не требуется большой учености, чтобы прочитать знаки на его спине. А на груди у него клеймо «Д. Д.». Следовательно, он раб, собственность Джекоба Джесюрона. А мое мнение о Джекобе Джесюроне лучше не спрашивать.

– Что же это они с тобой сделали, бедняга?
– Герберт, полный сострадания, смотрел на раба.

Тот, видя, что обращаются к нему, принялся что-то долго и горячо объяснять, но ни Герберт, ни молодой марон ничего не поняли. Герберт разобрал лишь два слова: «фулах» и «Аллах», которые беглец повторял особенно часто.

– Должно быть, нездешний, как и вы, мистер Воган, - сказал марон.
– Хотя, как видите, его уже успели познакомить с нашими порядками. Клеймо у него совсем свежее, кожа вокруг букв вся красная. Наверно, он совсем недавно из Африки. А знаки на спине - следы игрушки, которой так любят забавляться плантаторы, их управляющие и надсмотрщики. Его нещадно били плетьми.

Марон осторожно приподнял на беглеце окровавленную рубашку. Глазам Герберта предстала ужасная картина. Он не выдержал и, содрогаясь, отвернулся.

– Вы говорите, он из Африки? На негра он не похож.

– Не все африканцы - негры. Я думаю, он фулах.

– Фулах! Фулах!
– закричал беглец и снова принялся что-то пространно рассказывать, стараясь жестами сделать свой рассказ понятнее.

– Жаль, что я не знаю его языка, - сказал охотник.
– Он действительно фулах. Поэтому-то мне его особенно жалко.

Он умолк на минуту, задумавшись, потом заговорил снова:

– Не очень-то мне хочется возвращать его хозяину.

– А это необходимо?

– Да. Мы, мароны, не имеем права укрывать беглых рабов. Если откроется, что я... А ведь эти негодяи Джесюрона уже всё знают. Но мне трудно будет его выдать. Притом он так похож на нее...

– На нее? О ком вы?
– с недоумением спросил Герберт.

– Прошу прощенья, меня уж очень удивило его сходство с одной девушкой... Но скажите, как вы все-таки очутились в лесу ночью?
– Казалось, ему хотелось переменить тему.
– Наверно, охотились допоздна и заблудились?