Конан покачал головой. – Нет. Но объясни мне: зачем я стану покупать какую-то нечисть?

– Ты предпочитаешь уйти с пустыми руками?

– Да.

– Хорошо. Ты прав, Уаннек, что бережешь деньги своего хозяина. – Старик повернулся к Ильтану. – Раз никто не хочет покупать эту тварь, удави ее и дело с концом.

Ильтану, держа Пустынного Коду за шиворот, снял с пояса моток веревки. Кода закричал пронзительным голосом. Конан смотрел, как Ильтану ловко вяжет петлю, накидывает ее на горло Коды. Золотистые глаза Коды были полны ужаса.

– Останови его, – сказал Конан, хватая старика за полу. Он вынул четыре монеты. – Прошу тебя. Скажи своему человеку, пусть не делает этого.

Старик громко крикнул:

– Эй, Ильтану!

Тот повернулся и с недоумением взглянул на старика.

– Уаннек передумал. Отдай этому умному рабу то, что он купил. – Старик показал монеты. – Смотри, вот человек, которому можно доверять деньги. Он не упустит выгодной сделки.

Под общий смех Конан низко поклонился. Ильтану швырнул к нему Пустынного Коду, и горячее лохматое тело, дрожа, прижалось к его ногам. Веревка по-прежнему болталась у Коды на шее. Киммериец протянул руку, вежливо отобрал у Ильтану моток, рассудив, что веревка – вещь полезная, а Дартин, разумеется, о такой мелочи не позаботился.

Люди черных шатров смотрели, как Уаннек связывает слабые, очень худые под шерстью лапки Коды, цепляет веревку к своему поясу, и смеялись. Еще раз поклонившись старику, Конан пошел прочь, волоча за собой свою добычу. Вслед ему летел оглушительный хохот.

Пройдя несколько сотен метров, Конан остановился и освободил маленькую нечисть. Кода по-прежнему дрожал. Конан тщательно обмотал веревку вокруг пояса.

– Не бойся, – сказал он Кода. – я тебе ничего не сделаю.

Кода хлопнул глазами, и Конан наконец заметил, что ресницы у него есть и очень густые, только розового цвета.

– Ты понимаешь меня? – на всякий случай спросил Конан.

Он никак не ожидал ответа, но хриплый низкий голос произнес:

– Я понимаю тебя.

Конан весьма удачно скрыл свое удивление.

– Вот и хорошо. Ведь ты Пустынный Кода, это так?

– Я Пустынный Кода, это так, – согласилось существо.

– Почему эти люди так жестоко обращались с тобой?

– Они жестоко обращались со мной, – отозвался Кода. – Они поймали меня. Я чудовище. Приношу несчастье, язву, падеж скота, бесплодие женщин.

Конан улыбнулся.

– Это правда, – обиделся Кода. – Хотели меня зарезать. Выпустить мою кровь в песок.

– Ладно, – сказал Конан и, сев рядом с Кодой на корточки, потрепал маленькую нечисть по шерсти. – Ты свободен. Можешь насылать на них язву, падеж и бесплодие.

Золотисто-коричневые глаза медленно наливались слезами. Помолчав, Кода спросил:

– Почему ты не бросишь своего глупого хозяина в песках и не уйдешь один?

– Он погибнет в песках один.

– А я! – крикнул Кода. – А я, по-твоему, не погибну один? Ты хочешь прогнать меня, потому что я нечисть! Мне страшно! Мне больно! Я же не бессмертный!

– Заткнись, – сказал Конан. – Если тебе так хочется познакомиться с человеком по имени Дартин, то не смею тебе мешать. Узнаешь много поучительного.

Он встал и пошел дальше. Кода, подпрыгивая и путаясь в лохмотьях, побежал следом.

– Подожди, – взмолился он. – Не так быстро, Уаннек.

Конан остановился. Кода, задыхаясь, прижался к его боку.

– Мое имя Конан, – сказал человек, глядя на Пустынного Коду сверху вниз. – Ты что, не можешь ходить?

Кода не ответил. Он снова начал дрожать. Конан догадывался, о чем он думает. Если признаться в том, что с ним жестоко обращались и теперь он не сможет быстро ходить, то человек бросит его умирать в пустыне. Не потащит же человек на себе Пустынного Коду?

«А почему бы и нет?» – подумал Конан. Он вздохнул, наклонился и взял на руки притихшего пустынного гнома. Кода так удивился, что перестал дрожать. Через секунду Конан услышал, как он тихонько икает, засунув мокрый нос ему под локоть.

– Что это ты купил? – спросил Дартин, недоумевая.

Бесформенная куча тряпья и свалявшейся шерсти, сквозь которую, не мигая, смотрели большие золотистые глаза, шевелилась у ног Конана. Дартин растерянно потрогал непонятное существо сандалией. Оно плотнее прижалось к Конану и замерло. Теряя терпение, Дартин перевел взгляд4 на своего спутника. Увидел бесстрастное загорелое лицо с торчащими, как рукоятки скрещенных ножей, скулами. Рявкнул:

– Что ЭТО такое, я тебя спрашиваю!

– Как ты велел, – невозмутимо ответил Копан. – «Что-нибудь».

«И как велела Афза, – припомнил он. – Купи первое, что предложат, и не торгуйся». Впрочем, последний наказ он выполнил не целиком. Он все-таки торговался. Две монеты так и остались у Конана в ладони.

Лицо Дартина перекосилось. Несколько секунд Дартин бесился молча, пиная ногами песо!

Между тем Пустынный Кода встал и дрожащими лапками стал поправлять свой плащ. Когда-то это был просторный шерстяной плащ песочного цвета, но теперь он превратился в рваную тряпку.