Вальтер быстро удалился; Маргарита с удивлением посмотрела ему вслед, она не могла понять значения его слов; в тревожном волнении она отправилась назад к террасе и тут увидела, наконец, поднявшуюся на дороге пыль; сердце ее радостно забилось: это приближался он — Вольдемар.

Тут же забыты были странные слова Вальтера, забыт был и его неблагодарный отказ! Весело сбежав по ступеням, она бросилась к решетке; принц соскочил с лошади, со счастливой улыбкой обнял свою возлюбленную и, весело беседуя, оба направились в дом, так как наступал вечер и в парке стало прохладно и сыро.

Они прошли в роскошную и уютную залу. Прислуга зажгла канделябры. Подали ужин, и Маргарита с принцем весело чокались. Потом юная красавица подошла к роялю. Принц пригласил к ней учительницу музыки, и Маргарита брала уроки фортепьяно и пения. Теперь, демонстрируя свои успехи, она сыграла несколько пьес и спела любимые принцем романсы.

Вольдемар слушал, стоя позади ее стула и не спуская глаз с прелестной девушки.

Очарованный ее пением, он обнял ее за талию, усадил рядом на оттоманку и стал шептать о своей бесконечной любви к ней. Она слушала его с бьющимся сердцем и со слезами радости на глазах. Уста молодых людей слились в долгом и нежном поцелуе.

— Я твой навеки, навеки,— говорил принц,— но будь же и ты моей до конца!

И Маргарита отдалась ему — исполненная бесконечной любви, она забыла обо всем на свете ради принца.

— Дитя мое, дитя мое! — раздался в полуосвещенной комнате чей-то голос. Был ли это голос Эбергарда, который предостерегал свою дочь в эту роковую минуту?

Прекрасная Маргарита не слышала ничего, она внимала только клятвам, которые шептал ее возлюбленный. Без сомнений и вопросов она отдалась ему.

— Прекрасная Маргарита!— раздался трепетный голос, как будто ее звал ангель-хранитель.

Но было поздно!

Камергер Шлеве, которого все еще не оставляла в покое мысль, что прекрасная Лорелея дважды ускользала из его рук, готовил в тиши свои темные планы. Сначала его неотвязно преследовало страстное желание пусть со временем, но все-таки овладеть Маргаритой, но потом оно сменилось глубокой ненавистью к ней. Когда у него пропала всякая надежда завладеть девушкой, он решил погубить ее. И ему представилось несколько случаев осуществить свои планы, когда король и придворные разъехались летом на воды. Камергер Шлеве был ловким Мефистофелем! Он не ошибся, когда говорил Леоне, что страсть принца к девушке ослабеет, как только ему удастся овладеть ею, это произошло, и теперь надо было занять принца чем-нибудь другим или очернить в его глазах Маргариту.

В один из дней ему представился превосходный случай — он получил от подкупленной им служанки Маргариты весть, которая привела его в восторг.

Принц ежедневно после обеда ездил со своим камергером в парк, а затем верхом отправлялся к Маргарите. Последнее время это случалось не каждый день, как сначала, что, разумеется, не ускользнуло от зорких глаз барона Шлеве.

— Как бы прекрасно ни было здесь,— сказал камергер, подъезжая с принцем в элегантном экипаже к парку,— я все же посоветовал бы вашему королевскому высочеству воспользоваться лучшим временем года и поскорее оставить пыльную столицу.

— У вас, без сомнения, уже и план приготовлен? — с усмешкой спросил принц.

— Должен признаться, ваше королевское высочество, что я не принял еще окончательного решения, я жду, на что решится одна дама, все более интересующая меня, дама, которая так же прекрасна, как и умна.

— Гм! Догадываюсь, кого так расхваливает барон фон Шлеве.

— Я жду решения этой дамы, она превратит в рай то место, где поселится.

— Так мисс Леона Брэндон оставляет столицу?

— Да, ваше королевское высочество, мне так говорили.

— Вы слышали это из достоверных источников?

Камергер улыбнулся.

— О, мисс Леона очень горда и холодна, мой принц, я имел честь побывать в ее салоне и говорить с ней, признаюсь, я ослеплен!

— Я слышал, она не будет более выступать?

— Да, мой принц, она не желает более показываться перед публикой.

— Жаль, она поистине чудо!

— Чудо — это именно то слово, ваше королевское высочество. Мисс Леона показывается со своими львами только перед избранными!

— Вам повезло, господин барон. Если я не ошибаюсь, та грациозная наездница, что галопом мчится нам навстречу,— предмет нашего разговора!

Камергер Шлеве поднял глаза. По широкой аллее, по сторонам которой тянулись дорожки для прогулки, приближалась наездница, на которую с любопытством и удивлением были устремлены взоры всех гуляющих и катающихся.

На превосходной белой лошади в длинной черной амазонке скакала прекрасная Леона. Она гордо и спокойно сидела в седле, держа в правой руке поводья, а в левой — изящный хлыст. Лиловый бархатный берет г белым страусовым пером украшал ее голову. На ней не было ни золота, ни других украшений, на сбруе лошади не было серебра. Леона отлично знала, что это лишнее,— у нее без того был царственный вид.