Daignez, Madame, agréer l'hommage de ma haute considération et de mon inaltérable attachement.

A. P. [712]

Милостивый государь Александр Анфимович!

Искренно благодарю за удовольствие, доставленное мне письмом вашим. Радуюсь, что посильное заступление мое за дарование, конечно не имеющее нужду ни в чьем заступлении, заслужило вашу благосклонность. Вы оценили мое усердие, а не успех. Мал бех в братии моей, и если мой камышек угодил в медный лоб Голиафу Фиглярину, то слава создателю! Первая глава нового Вашего Выжигина есть новое доказательство неистощимости вашего таланта. Но, почтенный Александр Анфимович! удержите сие благородное, справедливое негодование, обуздайте свирепость творческого духа вашего! Не приводите яростию пера вашего в отчаяние присмиревших издателей Пчелы. Оставьте меня впереди соглядатаем и стражем. Даю вам слово, что если они чуть пошевельнутся, то Ф. Косичкин заварит такую кашу или паче кутью, что они ею подавятся. Читал я в Молве объявление о намерении вашем писать Историю Русского Народа: можно ли верить сей приятной новости?

С истинным почтением и неизменным усердием остаюсь всегда готовым к вашим услугам.

А. Пушкин.

24 ноября.

1831. С.Пб.

P. S. Вот письмо, долженствовавшее к вам явиться, милостивый государь Александр Анфимович.

Но, отправляясь в Москву, я его к вам не отослал, а надеялся лично с вами увидеться. Судьба нас не свела, о чем искренно жалею. Повторяю здесь просьбу мою: оставьте в покое людей, которые не сто́ят и не заслуживают вашего гнева. Кажется теперь г. Полевой нападает на вас и на меня; собираюсь на него рассердиться; покаместь с ним возятся Воейков и Сомов под имянем Н. Лугового — мое дело сторона.

А. П.

1832 г. 9 янв. СПБ.

Здравствуй, любезный Павел Войнович, я всё ждал от тебя известия. Нетерпеливо желаю знать, чем кончилось посольство, какой ultimatum [713] твоего брата, и есть ли тебе надежда устроить дела твои? Пожалуй-ста не поленись обо всем обстоятельно мне описать. Да сделай одолжение: перешли мне мой опекунской билет, который оставил я в секретной твоей комоде; там же выронил я серебряную копеечку. Если и ее найдешь, и ее перешли. Ты их счастию не веруешь, а я верю. Что Рахманов, и что мои алмазы? Нужно ли мне будет вступить с ним в переписку или нет? как ты думаешь? К стати не забудь Revue de Paris [714] . Напиши мне обстоятельно о посольстве своего немца. Дело любопытное. Когда думаешь ты получить свои деньги, и не вступишь ли ты в процесс (чего боже избави, но чего впрочем бояться нечего). Жену мою нашел я здоровою, несмотря на девическую ее неосторожность — на балах пляшет, с г.[осударем] любезничает, с крыльца прыгает. Надобно бабенку к рукам [715] прибрать. Она тебе кланяется и готовит шитье. Ждет взяток обещанных. Sur ce [716] обнимаю тебя. Ольге Андреевне посылаю фулары.

8 [717] янв. СПБ.

1832

10 янв. Мой любезный Павел Воинович, дело мое может быть кончено на днях; коли брилианты выкуплены, скажи мне адрес Рахманова — я перешлю ему покаместь [718] 5500 рублей; на эти деньги пусть перешлет он мне брилианты (заложеные в 5500) [719] . Остальные выкуплю, перезаложив сии. Сделай милость не поленись отвечать мне. Весь твой.

Адрес: М. г. Павлу Войновичу Нащокину, в Москве у Пречистинских ворот в доме Ильинской.

Боюсь я, любезный Михайло Осипович, чтоб долгая разлука совсем нас не раззнакомила; однако попытаюсь напомнить тебе о своем существовании и поговорить о важном для меня деле.

Надобно тебе сказать, что я женат около года, и что вследствие сего образ жизни моей совершенно переменился, к неописанному огорчению Софьи Остафьевны и кавалергардских шаромыжников. От карт и костей отстал я более двух лет; на беду мою я забастовал будучи в проигрыше, и расходы свадебного обзаведения, соединенные с уплатою карточных долгов, расстроили дела мои. Теперь обращаюсь к тебе: 25,000, данные мне тобою заимообразно, на 3 или по крайней мере на 2 года, могли бы упрочить мое благосостояние. В случае смерти, есть у меня имение, обеспечивающее твои деньги.

Вопрос: можешь ли ты мне сделать сие, могу сказать, благодеяние? En fait de grands propriétaires [720] трое только на сем свете состоят со мною в сношениях более или менее дружеских: ты, Яковлев и еще третий. Сей последний записал меня недавно в какую-то коллегию и дал уже мне (сказывают) 6, 000 годового дохода; более от него не имею права требовать. К Яковлеву в прежнее время явился бы я со стаканчиками и предложил бы ему un petit déjeuner; [721] но он скуп, и я никак не решусь просить у него денег взаймы. Остаешься ты. К одному тебе могу обратиться откровенно, зная, что если ты мне и откажешь, то это произойдет не от скупости или недоверчивости, а просто от невозможности.

Еще слово: если надежда моя не будет тщетна, то прошу тебя назначить мне свои проценты, не потому, что они были бы нужны для тебя, но мне иначе деньги твои были бы тяжелы. Жду ответа и дружески тебя обнимаю. Весь твой

А. Пушкин.

15 января.

Адрес мой — в Галерной, дом Брискорн.

Милостивый государь Александр Сергеевич!

Получа приятное письмо ваше, поспешаю на оное ответствовать:

Я очень рад, что г. Кнерцер прибегнул к посредничеству вашему, по предмету желаемой им купить земли у меня, потому что доставляет мне случай быть в сношении с вами: я полагаю, что сия земля находиться должна в имении моем, под Симоновым монастырем находящимся и называемом Тюфили; но положения торгуемого места мне неизвестно, то есть сколько сажен по берегу Москвы-реки, и сколько в глубь и также к концу ли границы моей, и какую цену предлогает г. Кнерцер за десятину, ибо у меня тут 222. десятин, которые мне бы хотелось продать вообще; но в протчем от сего последнего я и отступить могу. — Как скоро обо всех обстоятельствах сих узнаю, то так же скоро и на продажу ответ дать готов, как и ныне.