Однажды пальцы Сараспера уловили в спящем разуме яркие магические нити, и целитель решил было, что разрушить проклятие будет несложно… но звучавший в его мозгу голос повел его в глубину переплетения и приказывал то перемещать одну из нитей, то убирать другую, то соединять две нити с третьей и делать множество других манипуляций. Ближе к рассвету всегда бывший начеку Хоукрил услышал какое-то движение неподалеку, впрочем, к поляне так никто и не подошел. Измотанный донельзя целитель пребывал в растерянности и говорил себе только, что все эти хитросплетения поверх проклятия, которые он устраивал, могут предназначаться лишь для того, чтобы внедрить колдовство еще глубже в сознание Эмбры… и сделать так, чтобы заклятие теперь подчинялось иному господину.

И для какой надобности Предвечному Дубу могло понадобиться проклятие, отбирающее у волшебницы по куску жизни за каждое заклинание, которое той приходилось творить?

Эта мысль как будто что-то переключила, и в следующее мгновение перед мысленным взором Сараспера появился дверной проем в изогнутой, осыпавшейся каменной стене. Затем вместо двери возникло изображение увенчанного куполом круглого здания. Оно было давно заброшено и густо оплетено диким виноградом. Именно его стену целитель увидел сначала.

— Это библиотека волшебника Эхрлута. Ищи Камень там.

В следующий момент изображение, казалось, начало стремительно уменьшаться в размере, удаляясь по длинному, темному туннелю, а Сараспер полетел в другую сторону: в долгожданное черное беспамятство.

Некоторые именовали его Длиннопалым, кое-кто величал Господином Паучком. Были и такие, которые презрительно упоминали о нем как об «этой крысе». Но никогда еще до этой ночи, думал Краер Делнбон, разбуженный нахлынувшим на него странным беспокойством, которое стремительно завладело его душой и заставило раскрыться надежно защищающие его доспехи из иронии и сарказма, никто не называл его «спасителем».

И уж тем более нельзя было ожидать, чтобы это сделала женщина благородной крови, волшебница, обладающая великим могуществом и такой красотой, что при одном только взгляде на нее во рту у него становилось сухо, даже теперь, когда на ней не оставалось ни клочка одежды, волосы были опалены огнем, а лицо искажено от невыносимой боли. Впрочем, вернее было бы сказать: особенно,когда на ней не было одежды.

Даже Хоукрил, остыв от гнева, стиснул Краера в медвежьем объятии и шептал на ухо слова благодарности.

— Я чуть не убил ее, — бормотал он квартирмейстеру в самое ухо. — Благодарение Троим, что ты вернулся вовремя. — Потом воин отступил на два шага, взглянул на Краера с настоящим страхом в глазах и чуть ли не грубо спросил: — А что бы мы делали, если бы я ее убил?

Квартирмейстер пожал плечами, не зная, что и сказать на это.

— Что ты тогда велел бы нам делать? — сохраняя все тот же обескураженный вид, настаивал Хоукрил.

Краер открыл рот, снова закрыл его, не произнеся ни слова, всмотрелся в плывущий между деревьями ночной туман и покачал головой.

— Туман не отвечает, — горько сказал он латнику. — Он никогда не отвечает.

Как ни странно, и Эмбра, и Сараспер кивнули в ответ на его слова, как будто поняли, что он имел в виду.

А сейчас Краер смотрел на луну и ощущал, как его память погружается в давнишний темный кошмар. В конце концов он полностью овладел его сознанием, и квартирмейстер снова оказался в вонючих портовых кварталах в тот самый день, когда его детство внезапно оборвалось.

— Да, он пытался пустить в ход кулаки, — хмыкнул Джекки-Нож, пнув носком сапога голого человека, лежавшего па полу без памяти. — Вот и получил за это. И к тому же не слишком пострадал. Когда он очухается, ты обнаружишь, что у него еще остались челюсти, чтобы говорить, да и мозги на месте. Между прочим, хороший учетчик.

— Может читать и писать или только откладывает на пальцах и рисует палочки?

— И читает, и пишет. И его баба, кстати, тоже.

— Неужели? Расскажи-ка еще раз, что они такого натворили?

— Управляли складом «Звездных парусов», — ответил Джекки-Нож, и отрок, почти мальчик, прильнувший к стропилам над головами говоривших, уловил в его голосе издевку.

— А-а, вот оно что… — работорговец соображал довольно быстро. — Небось тем самым, который недавно сгорел непонятно почему?

— Теперь, когда ты напомнил об этом, — медленно проговорил Джекки-Нож таким тоном, будто был донельзя изумлен открытием, — мне кажется, что эта парочка — Фортас и Шеринда Делнбон, — что они могли быть как раз теми людьми, которые спалили склад «Парусов», а перед тем вывезли оттуда несколько подвод самых ходовых товаров.

— Я не могу открыто продать или использовать те вещи, которые разыскивает большой торговый дом, — категорически заявил лысый работорговец. — Это резко снижает цену.