– То есть вы предлагаете измерять понятия мерой их полезности и отметать бесполезные или пока бесполезные с общепринятой точки зрения? Не ставите ли вы барьер, преграду развитию человеческой мысли? – возразил профессор.

– Ну, не я же эти барьеры установил... – хитро прищурился Бэнг. – Возьмите хотя бы понятие мериксумуса.

– Извините... А что это? – растерялся профессор.

– Да ничего... Я только что придумал это слово. Но, следуя вашей логике, раз я его придумал – значит, оно существует... Желаете, чтобы я дал ему определение? Извольте...

– Пожалуй, не стоит... ведь это бессмысленно...

– Бессмысленно в той же мере, как и утверждение, что если абсолютная истина имеет определение, то она не может не существовать. В таком случае мы натыкаемся на понятие «существование»... Темная история... Ведь «существование» неразрывно связано с реальностью, а реальность – это продукт того, что может быть воспринято нашими органами чувств, нашим сознанием, наконец... Но то, чего нет, или пусть даже и есть, но о существовании чего мы не предполагаем, разумно принять за несуществующее.

– Согласны ли вы, что понятие истины достаточно важно само по себе для того, чтобы возникла необходимость точно определить его?

– С этим трудно не согласиться, – кивнул мистер Бэнг.

– Итак, скажем, что истина – это некая характеристика, обозначающая степень совершенства мысли либо высказывания, позволяющая считать его познанием или знанием, – заученно отчеканил профессор.

– В каком философском словаре вы вычитали такое определение? – насмешливо уточнил мистер Бэнг.

– А вас не удовлетворяет такое определение? Впрочем, я сам пишу эти словари... – несколько раздраженно ответил профессор.

– Нет, не удовлетворяет, – резко произнес Бэнг.

– Почему?

– Вы пытаетесь преподнести мне решение уравнения, оставляя в ответе сплошные неизвестные.

– Отчего же?

– Посудите сами... «Совершенство мысли». Теперь нам нужно дать определение совершенства, и тут нам потребуется «истина». Видите, в чем проблема? Нельзя определять неизвестное через неизвестное, и в конце концов через самое себя...

– Чем ближе к истине, тем совершеннее... – неуверенно пояснил профессор.

– В том-то и дело... Слова, слова, слова... А суть ускользает. А дальше вы, кажется, еще сказали «знание». Опять же, что есть знание, как не нечто, наиболее приближенное к истине? Вот и получается, что ваше с виду стройное и столь стандартное определение не выдерживает критики... Это все равно, что я определю свой мериксумус через какой-нибудь суммерикус... Много ли вам это даст?

– Ну, в таком случае, вы опять лишаете человечество возможности дать определения самым основным понятиям, – возразил профессор и принялся разглядывать ряды книг. Книги в кабинете Бэнга были повсюду. Здесь он в основном держал свои коллекции энциклопедий. Кроме книжного шкафа, содержавшего первое издание Британики конца восемнадцатого века и относительно свежее издание ее же 1999 года в 33 томах, кабинет заполняли стеллажи с французскими и немецкими энциклопедиями.

– Отчего же? Если сделать необходимые оговорки, то определения вполне можно дать... – вернул профессора к разговору мистер Бэнг.

– Ну, давайте скажем проще... Истиной может называться само знание (само содержание знания) или сама познанная действительность. Противоположными истине понятиями являются понятия лжи и заблуждения, – задумчиво произнес профессор.

– И снова мы никуда не сдвинулись... – улыбнулся Бэнг.

– Я начинаю понимать... Мне кажется, я знаю, какое определение вас удовлетворило бы... – внезапно просиял профессор.

– Неужели?

– Да... А что, если я добавлю такую оговорку: истиной, в человеческом понимании...

– Вы совершенно правы... – обрадовался Бэнг. – Однако тогда уж позвольте мне... Истиной, в человеческом понимании, является знание, то есть некоторая информация, приобретенная в определенный момент развития человека, группы людей или человечества в целом, информация, проявляющаяся упорядоченностью выводов, основанных на анализе импульсов, поступающих от органов чувств или внутренних импульсов, возникающих в мозгу человека. Сравнивая эти индивидуальные выводы с выводами, полученными другими людьми, человек принимает знание о явлении или предмете как истинное или ложное.

– Но тогда, согласно вашему определению, если все мы видим, что солнце садится в море, то это и является истиной... – не унимался профессор.

– Совершенно так... – неожиданно согласился Бэнг. – До тех пор, пока ваши уши не услышат или глаза не прочтут, что другие люди, опять же, пользуясь теми же органами чувств, оснащенными хитроумными приборами, утверждают, что виденное вами погружение дневного светила в море – есть заблуждение, иллюзия... Вот вам и противоположные истине понятия – понятия лжи и заблуждения. Всякое определение должно ссылаться на человека, его органы чувств и мыслительный процесс. В противном случае мы рискуем все время бродить вокруг да около, как это и происходит с философией тысячелетие за тысячелетием.