Шрифт:
– Ну, как тебе моя речь?… Понравилась?
Это было сказано с торжеством.
– Да, очень… только вот одно место не понравилось. Услыхав, что у меня есть какие-то возражения, он
спросил:
– Что же тебе не нравится?
– А вот что: «в Нобэока нет таких наглых франтов, которые с милым видом обманывают людей…» – так ты, кажется, сказал?
– Ну и что?…
– Это слишком мало, сказать только «франт»!
– Так как же еще-то назвать?
– Наглый франт, мошенник, проходимец, волк в овечьей шкуре, жулик, дрянь, шпион, гавкающий пес! – вот как его нужно было обозвать!
– Ну, знаешь, мне всего и не выговорить! Но смотри-ка, как ты здорово говоришь! И как много слов таких знаешь! Чего же ты сам не выступил?
– Да видишь ли, я хотел эти слова во время драки в ход пустить и предусмотрительно оставил их про запас. А для речи это не годится. – Вот оно что! Но все-таки болтать ты можешь… А ну-ка повтори еще разок!
– Сколько угодно! Понравилось? Ну слушай: мошенник, проходимец…
Только я начал, как на веранде послышалась возня и, пошатываясь, вылезли двое.
– Господа! Куда же это годится? Почему вы сбежали? Не пущу… Э, пойдем выпьем! «Проходимец»… интересно! «Проходимец»… – это чудно! Давайте-ка выпьем!… – И они потащили нас с «Дикообразом».
Вообще-то они шли в уборную, но были до того пьяны, что, наверно, забыли пойти, куда им было нужно, и принялись тащить нас. Видно, пьяный всегда хватается за то, что ему попадается на глаза, и тут же забывает, за чем раньше шел!
– Эй, господа! Проходимцев притащили!… Дайте-ка им выпить! Напоите допьяна этого мошенника! Не улизнешь от меня!…
И чтобы я не мог улизнуть, меня притиснули к стене. Озираясь по сторонам, я заметил, что на всех столиках уже не было ни одного нетронутого блюда с закуской и моя доля была начисто съедена. Нашлись же ловкачи – свое съели и все вокруг опустошили!
Директора нигде не было видно, наверно он незаметно ушел домой.
В этот момент послышалось:
– Здесь банкет? – и вошли три или четыре гейши.
Я даже слегка удивился, но так как я был прижат к стене, то лишь глядел, не шевелясь.
«Красная рубашка», который до сих пор сидел, прислонившись к колонне, и с довольным видом держал в зубах свою янтарную трубку, вдруг встал и направился к выходу. Одна из гейш, смеясь, поклонилась, идя ему навстречу. Это была самая молоденькая из всех и самая хорошенькая девчонка. Издали не слышно было, что она сказала, и я уловил только что-то вроде «ах, добрый вечер!» Но «Красная рубашка» прошел с видом, как будто незнаком с ней, и больше не показывался. Очевидно, он тоже ушел домой, вслед за директором.
С появлением гейш сразу сделалось веселее, со всех сторон неслись ликующие возгласы. Стало очень шумно. Начались разные игры. Восклицания играющих были так громки, будто здесь, в зале, проводились занятия по фех-тованию. Некоторые затеяли игру в кэн [43] . Игроки выкрикивали: «Четыре!» – «Восемь!…» – лихорадочно выкидывая то одну, то другую руку. Это получалось у них куда лучше, чем в кукольном театре. В дальнем углу кто-то крикнул:
– Эй, дайте сакэ! – и, показывая пустую бутылочку, повторил: – Сакэ! Сакэ!…
[43] Кэн – игра, при которой двое играющих одновременно выбрасывают вперед несколько пальцев руки, выкрикивая при этом цифру. Общее количество пальцев, выброшенных обоими игроками, должно составить названную цифру. Угадавший выигрывает.
Кругом стоял невероятный шум и гам. Среди всего этого разгрома один только человек чувствовал себя неловко, он сидел опустив глаза и погрузившись в раздумье. Это был «Тыква».
Прощальный банкет был устроен из-за него. Но это вовсе не означало, что все огорчены его отъездом, – нет, все пришли, чтобы выпить и повеселиться. И только ему одному было горько и неловко. Такие проводы лучше бы вовсе не устраивать!
Потом стали петь низкими, грубыми голосами, и каждый свое. Одна из гейш подошла ко мне и спросила:
– Почему же вы не поете? – в руках она держала сямисэн [44] .
– Я не пою, – ответил я, – ты спой сама. Она спела одну песню, а потом воскликнула:
– Ох, устала!…
– Устала, ну так пой что-нибудь, что полегче.
Но тут вмешался Нода, который как-то незаметно подошел и сел рядом с нами.
– Судзу-тян [45] , когда я подумал о том, что ты, наконец, встретилась с тем, с кем так хотела встретиться, а он сразу ушел, – мне стало жаль тебя… – сказал он, подделываясь под завзятого балагура.