Каждый час поступали донесения о том, что Розмари Джексон наконец обнаружена – полиция проверяла и перепроверяла эту информацию; начались активные поиски Артура Роули, допросы добровольных помощников кампании. Этим делом занимались практически все детективы округов и множество патрульных полицейских. Сотни Паев и сотни Дэвисов круглосуточно колесили по улицам Лондона и его пригородам, но, увы, безрезультатно.

Поведение Канлиффа не вызывало никаких подозрений – в полдень он навестил свою жену в клинике "Палли".

Джексон сказал, что он понятия не имеет, чем может помочь.

Скотленд-Ярд проверял консультантов клиники "Палли", наводил справки о враче-ординаторе – в частности, полицию интересовал некто доктор Смит, на которого был возложен курс лечения миссис Канлифф: никто в уголовном розыске не мог понять, почему он не заставил ее рассказать, где она берет наркотики.

На следующее утро произошло два знаменательных события.

Браун пришел в сознание. Миссис Китт была готова дать показания.

Голова Брауна была почти сплошь забинтована, открытыми участками оставались лишь запавшие глаза и дрожащие губы. Он буквально умирал без наркотиков, и врачи решили сделать ему укол. Он говорил хриплым голосом – именно такой голос был у человека, который звонил Розмари Джексон.

Он сказал, что напал на Уэста только потому, что хотел скрыться. Все приказы отдавал Питер Уэст, ему же он передавал деньги, вырученные от продажи наркотиков.

Кортленд и другие присутствовавшие офицеры Скотленд-Ярда едва не расхохотались.

Сразу же после допроса Брауна Роджер поехал к миссис Китт.

Было от чего прийти в отчаяние, и в данный момент его меньше всего волновали Уэйт и Джун Эйкерс – необходимо было немедленно найти Розмари Джексон.

Жива ли она?

Находится ли под действием наркотиков?

Или для нее уже начался кошмар?

В те непродолжительные моменты, когда она была в полном сознании, Розмари понимала, что это только начало кошмара. Она была одна в маленькой комнате. В углу стояла постель, в стене – окно-муляж и надежно запертая дверь.

Она представляла себе лицо Чарлза и понимала, в каком он, должно быть, состоянии. Но она была совершенно беспомощна, ее захлестнуло отчаяние и еще...

Она предвкушала, как откроется дверь и в комнату войдет человек со шприцем.

Она предвкушала острую боль, с которой игла войдет в ее вену, она ждала той минуты, когда увидит, как у основания шприца появляется мутное облачко крови – она даже улыбнулась, предчувствуя перемену своего состояния. Она забудет страх, успокоятся измученные нервы, исчезнет желание кричать, плакать и бесноваться от ярости. Снова начнется жизнь в стране грез. Но она смутно понимала, что пройдет совсем немного времени, и эта волшебная страна превратится в жестокую реальность, а мир без наркотиков будет кошмаром.

В своих снах-мечтах она не думала о Чарлзе.

Миссис Китт находилась в лайгейтской больнице. Ее небольшая палата была очень светлой, стены выкрашены светло-зеленой краской, повсюду множество цветов – на подоконнике, столе, в изголовье постели. Желтые нарциссы, тюльпаны, фиалки, розы, гвоздики – к каждому букету приколота открытка с пожеланиями скорейшего выздоровления. Цветы присылали сотрудники суда магистратов, полицейское управление, муниципальный совет, комитеты, в которых она работала, просто жители Лайгейта.

Когда Роджер вошел в палату, миссис Китт полусидела на постели, прислонясь к подушке: пожилая женщина с очень яркими глазами и запавшими щеками. На исхудавшем лице еще резче выделялись тяжелая нижняя челюсть и крючковатый нос – перед Роджером была лишь тень той властной женщины, одно присутствие которой в суде наводило страх не только на преступников, но и на самих присяжных. Однако в глазах ее не было страха, голос звучал так же энергично, столь же непринужденными были и ее жесты.

– Так вы и есть тот самый очаровательный полицейский, – приветствовала она Роджера.

По голосу можно было догадаться, что она еще не вполне здорова, но болезнь не сломила ее духа.

– Ваше счастье, что держались подальше от моего суда, я бы соблазнила вас! Что вы хотите узнать? Я пыталась спасти своего мужа от последствий той идиотской ошибки, которую он совершил десять лет назад. Повторись все – и я бы сделала то же самое.

В этом не было ни малейших сомнений: если бы ей представился случай, она снова повела, себя точно так же.

– Кому вы отдавали деньги? – спросил Роджер.