Она опустилась на колени, и все последовали ее примеру.

Боа проснулась очень рано.

— Вы знаете, я себя замечательно чувствую, — сообщила она Элен. — В боку больше не колет.

— Вот и хорошо.

— Теперь всегда буду просить Высшие силы выполнить мои желания. Вот послушайте. — И она перечислила то, что хотела бы получить.

Мечты оказались на редкость приземленными. Элен вздохнула и ничего не сказала из опасения, что слова прозвучат осуждающе.

Вразумлять Боа пришлось Маркусу. Он заглянул через ее плечо в список желаний и с улыбкой заметил, что нет смысла просить дворец, когда имеешь в виду большой дом.

— На дворец я и не надеюсь, — призналась Боа. — А что нужно просить?

— То, что ваше сознание готово принять и душа верит, что получит.

— Всегда можно попросить терпения и душевного спокойствия, — не преминула съехидничать Джоанна.

— Как скучно! — изрекла Боа с видом капризного ребенка, в раздражении порвала реестр и заявила, что не поедет на гору Шаста, поскольку устала сидеть за рулем. — Можете воспользоваться моей машиной. Я присоединюсь к вам, когда вы вернетесь.

— Вы очень добры, — поблагодарил Маркус. — Но тогда вам придется безвылазно сидеть на месте. Мы лучше возьмем машину напрокат. Думаю, эти люди потеряли наш след. — Он вопросительно взглянул на Джоанну и Элен, и те разом кивнули.

— Да, нам пора отправляться на гору Шаста, — подтвердила Джоанна, которой наскучили солнечные ванны и болтовня Боа. Кроме того, ее продолжал одолевать страх, несмотря на уверения и призывы матери.

Собрав вещи, они заказали машину и двинулись к приемному отделению. Их догнала Боа. На ней был зелено-бирюзовый наряд, подчеркивавший пышные формы.

Все решили, что Боа хочет их проводить. Однако подойдя к приемному отделению, они увидели Чака.

— Вот она, тайная причина, чтобы остаться здесь, — прошептал Маркус на ухо Джоанне.

Пожелав компании счастливого пути, Боа с поклонником умчались в город.

— А я привыкла к пей, — пробормотала, усмехнувшись, Элен.

— Мама, это звучит высокомерно, — попрекнула Джоанна.

Маркус встал на защиту Элен:

— Ничего не «высокомерно». Я тоже буду скучать без Боа, хотя и доволен, что она оставила нас в покое.

— Да, простите, вы правы, — смутилась Джоанна.

— Ладно, все в порядке, — успокоила ее Элен. Сидя в машине, они вновь завели разговор о Боа.

— Интересно, как там у нее дела с Чаком? — сказала Джоанна.

— Наверное, замечательно, — предположил Маркус. — Похоже, они созданы друг для друга.

— Между прочим, цвет полосок у него на шортах совпадает с цветом ее платья, — сообщила Джоанна.

— Наверное, они посчитали это знаком судьбы, — саркастически обронила Элен.

Гора Шаста была покрыта девственно-белым снегом, у подножия тихо плескалось чистое озеро. Чуть поодаль стояли туристические домики из кедра, окруженные дубами и серебристыми тополями. В одном из таких домиков и поселилась компания.

Теплая погода, тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых, и окрестные красоты располагали к медитации. Маркус принял соответствующую позу и погрузился в размышления.

Он вспомнил разговор с Джоном, членом общины, который отвозил их в аэропорт. Джон сказал, что молиться — это значит разговаривать с Богом, а медитировать — слушать Его.

Маркус тогда признался: как ни учили его в Кумека-Хаусе медитировать, он ни разу не слышал гласа Божия.

Джон пояснил:

— Все не так просто. Только один из миллиона может получить откровение. Обычно же Божественное послание падает как семя на подготовленную почву. Со временем из этого семени произрастает новая мысль, а человек непросвещенный полагает, будто сам додумался.

— А что подготавливает к восприятию Божественного послания? — спросил Маркус.

— Разные обстоятельства, но лучше всего медитация. Она совмещает человеческое сознание с Божественным.

Слова Джона имели огромное значение для Маркуса. Он криво усмехнулся, припомнив, каким был всего лишь полгода назад. Тот Маркус презрительно фыркнул бы, предложи ему кто-нибудь заняться медитацией. Он был полностью согласен со своим начальником, который однажды сказал: «Медитация нужна недоумкам и психам». И ухоженная подружка с алчным взглядом высмеивала медитирующих людей, дескать, это калеки, нуждающиеся в костылях.

Маркус осознал, что думает сейчас и о начальнике, и о любовнице без боли и сожаления. Как будто они остались по другую сторону бытия. Он желал обидчикам благополучия, но возвращаться в их мир не желал. «Л я здорово изменился», — с удивлением подумал Маркус.