Галя махнула рукой на гору, куда как раз неторопливой гусеницей заползал перекошенный поезд.

– Лыжи?

– Зимой лыжи и сноуборды, в остальное время – пешеходные и велосипедные прогулки, мотокросс, скалолазанье, парапланеризм. Тебе это интересно?

– Очень, – твердо сказала я, подавив протесты внутреннего голоса.

Он последними словами на все возможные буквы алфавита ругал меня, когда я в первый и последний раз в жизни прыгнула с парашютом.

– Тогда поехали!

Дождавшись следующего рейса горного трамвая, мы с Галиной поднялись на гору.

Никакого массового движения активных туристов я не заметила. По извилистым дорожкам никто не гонял, парашюты над лесом не реяли. В тишине, нарушаемой только звуками леса, мы прошли мимо домиков малобюджетного туристического приюта, побродили по дорожкам в лесу, полюбовались цветущими крокусами, издали взглянули на сиротеющий в сезонном забвении простейший бугельный подъемник и пообедали в кафе с роскошным видом на всю долину.

Ничего особенно интересного я для себя из этой прогулки не извлекла, если не считать укрепившейся уверенности в том, что я была права: появление смертоносного Алого Ангела именно в этом милом местечке весьма и весьма вероятно.

Особенно укрепили меня в этой мысли шварцвальдские горячие ключи.

Я знала греческую легенду о происхождении термальных источников, и она определенно ассоциировалась у меня с равноденствием, древние празднования которого опирались на культ Солнца.

По легенде, сын солнечного бога Гелиоса Фаэтон однажды без спросу взял отцовскую пылающую колесницу – покататься. Огненный экипаж оказался сложен в управлении, юный Фаэтон с ним не справился, и колесница понеслась с неба на землю, грозя ей вселенским пожаром. Чтобы предупредить катастрофу, Зевс сбил Фаэтона молнией. Юноша упал в зеленую долину, и от тепла божественного тела из земли забили горячие ключи.

Точное место падения Фаэтона в легенде не указано. К тому же, неплохо зная разных пылких юношей (а сын Гелиоса, без сомнений, был именно таков!), я допускала, что опасную шалость с угоном папиной тачанки юноша повторял неоднократно. Так что, если Зевс не изменял тактику суровой борьбы с подростковой преступностью, то в разнообразные зеленые долины Фаэтон Гелиосович должен был рушиться неоднократно. И Северный Шварцвальд явно не остался неохваченным этими «божественными» ДТП!

Горячих источников здесь и впрямь огромное множество. Некоторые из них активно эксплуатируются: помимо двух больших термальных комплексов, построенных в долине, в Бад-Вильдбаде есть общественные бесплатные купальни на открытом воздухе – прямо как в Древнем Риме! И даже в лесной глуши на горе Галина показала мне неказистую с виду лужу размером с джакузи – в ней тихо булькала тепленькая водичка. Непохоже, что миниатюрный водоем использовали как купальню – трава по берегам была густой и пышной. Но я сделала себе зарубочку на память. Очень романтичное местечко, я бы его непременно освоила! Было бы только с кем…

– Стоп! Не отвлекайся, пожалуйста! – приструнил меня внутренний голос.

Я вздохнула, но вынужденно признала его суровую правоту. Заниматься благоустройством личной жизни было не время. Не только Паша Бураков, но и красные цифры на электронном табло у входа на станцию горного трамвая бестрепетно напоминали о том, что сегодня уже март.

До весеннего равноденствия осталось совсем немного времени. Мне следовало не в источнике лежать, а кругами бегать по городку, проверяя узловые точки курорта на предмет обнаружения в них подозрительного лица.

– Я только полчасика отдохну – и сразу выйду! – пообещала я сама себе.

Но когда после обеда, с гудящими от затянувшейся пешеходной экскурсии ногами, мы с Галиной устало приплелись к своему приюту, я снова испытала шок, который заставил меня напрочь забыть мысли об отдыхе.

На залитой солнечными лучами терраске у крыльца, до подбородка укрытая клетчатым пледом, со счастливой улыбкой на пергаментном лице дремала в кресле-качалке фрау Мезозоер. Она не просто спала, как убитая, она еще и выглядела точь-в-точь как мертвые старухи с фотографий из отчета агентства «Пулитц и Партнер»!

– Ведьма старая! – шепотом сказала Галина.

Она потянула меня за угол и показала вырезанный на одном из камней нижнего этажа четырехлучевой знак.

– Видишь? Свастика! Точно тебе говорю, наша Мезозоер – старая фашистка!

Я потрогала камень:

– По-моему, ты ошибаешься! Эту свастику вырезали очень давно, не в прошлом веке, а много раньше.

– Тут и раньше были фашисты?

– Галина, ты темная! – ухмыльнулась я. – Скажи еще, что германские язычники были скинхедами! Чтоб ты знала, свастика – это древнейший солярный знак. Изображение Солнца, обращение к светлым богам! И до того, как Гитлер «приватизировал» четырехлучевую свастику для своей фашистской державы, этот знак ассоциировался исключительно с огромным зарядом светлой магической энергии.

– А здесь он зачем? – Галина ковырнула ногтем бурый мох.

Я присмотрелась:

– Видишь, как камни лежат – аркой? Тут когда-то окошко было. А у язычников такое поверье было: если в день осеннего равноденствия почтить Солнце, вырезать его изображение на двери, оконных наличниках или воротах, то это позволит взять с собой энергию и мощь солнца в грядущую зиму.

Я подняла голову и посмотрела на окна второго этажа:

– Кстати, красные цветы на подоконнике – тоже символ огня.