Я неотрывно, как завороженная, отследила причудливый путь радужной капли, скатившейся с мокрой пряди на ключицу, задержавшейся во впадине под горлом, а затем побежавшей по прямой через грудь. Звук ее падения в воду прозвучал для меня громче, чем очередной гудок сигнальной сирены.

Алекс поднял руку – с нее тоже самоцветами сыпались капли – и осторожно убрал мокрую прядь, упавшую мне на бровь. Его пальцы скользили по моему лбу медленно и невесомо, я ощущала их, как движение теплого солнечного луча. Его вторая рука в воде коснулась моего бедра, и я непроизвольно качнулась вперед, заставив воду в синем омуте между нами заволноваться.

Хрустальную тишину и застывшее время вдребезги разбил резкий окрик. – Милочка, пора вылезать, больше получаса в этой воде находиться вредно!

Я вздрогнула и обернулась.

Стиснув мускулистой коричневой рукой желейную занавеску, из шлюза на нас с Алексом сердито смотрел Марик. Злобная гримаса на его мужественной индейской физиономии очень соответствовала выражению «вступить на тропу войны» и занятно контрастировало с девчачьей пластмассовой вишенкой на конце змеящейся по воде косы.

– Опять эти твои друзья! – вздохнул Алекс.

– Соседи, – поправила я, мысленно отметив, что мы уже перешли на «ты».

– Ну же, милочка!

– Иду, иду!

Я тоже вздохнула и буквально смылась от искушения: нырнула в воду и поплыла к шлюзу.

Неожиданно текущая реальность и преследующий меня сон сомкнулись!

Я плыла в темной воде вдоль белой стены. Потревоженная массажными гейзерами вода колебалась и двигалась, размывая четкие очертания кафельных плиток, превращая их в грубо отесанные квадратные камни. Стена тянулась в бесконечность, темнота обнимала мое тело все туже…

Бронзовая рука выдернула меня из воды, оставив вмятины от пальцев на плече.

– Никогда больше так не делай! – бешено прорычал Марик, бесцеремонно встряхнув меня.

Вот уж не думала, что душечки-педики умеют так орать!

– Ты что, испугался? – я беззаботно улыбнулась, надеясь успокоить его. – Марик, я выросла на море и плаваю, как рыба! Пронырнуть под водой десять метров – это для меня не рекорд!

– Р-рекордсменка!

Гламурный индеец резко повернулся и зашагал по мелководью шлюза к ступенькам на сушу, поднимая волны и оставляя за собой пенный след. Я пожала плечами и двинулась за ним. По кабинкам для переодевания мы разошлись в полном молчании, причем Марик так хлопнул своей дверью, что она завибрировала.

В холле уже полностью одетая Галина слушала своего любимого радиогуру Буракова и старательно сушила феном мокрые волосы Рози. Электроприбор громко гудел, но бравый радиоведущий успешно его перекрикивал, торопясь донести до слушателей ценную информацию о том, что именно девятнадцатого марта начинают оживать после зимней спячки мухи и бабочки – лимонницы и капустницы.

Рози, хоть и не насекомое, тоже выглядела сегодня поживее, чем вчера – по крайней мере, она не кривилась в своем кресле, как падающая башня, на один бок, и не молчала, точно мертвая. Пока Галина в приступе трудового энтузиазма сооружала на ее голове подобие праздничной укладки из реденьких седых волос, Рози тискала в ладошках какую-то мелкую вещицу и настойчиво сама себя уговаривала:

– Смотри на нее, Рози! Смотри на нее, Рози! Смотри прямо на нее! Только на нее!

Мне тоже захотелось посмотреть, и я склонилась над старушкой, которая вскоре заметила мой интерес и с готовностью поменяла собеседника:

– Смотри на нее! Смотри прямо на нее! – это было велено мне, и я, конечно, послушалась, посмотрела.

Местоимением женского рода Рози называла свой кулон на длинной цепочке. На него и в самом деле интересно было посмотреть.

В первый момент мне показалось, что это отполированный до блеска клык какого-то хищного животного, и я успела удивиться, что хворая бабуля носит брутальное украшение, больше подходящее молодому сильному мужчине. Но потом Рози сунула трясущуюся ладошку со своим кулоном мне под нос, и я разглядела безделушку как следует. Я ее даже потрогала, хотя на это мое действие Рози отреагировала, как жадный ребенок – тут же зажала вещицу в кулаке.

Это был никакой не зуб – камень. Длиной пять-шесть сантиметров, овальной формы, с заостренными концами, в одном из которых была просверлена дырочка для цепочки. Мне этот кулон напомнил уменьшенную модель веретена, правда, сделанную почему-то не из дерева. За исключением отверстия в одном конце, каменное веретенце было безупречно гладким. Пальцы с него соскальзывали, а вот взгляд, наоборот, прилипал!

Камень красиво переливался из молочного цвета в синий с золотом и был похож на миниатюрный сосуд из опалового стекла, с жидким огнем внутри.

– Из чего эта штука, я не поняла? – прокричала Галина.

Она тоже загляделась на кулон Рози, позабыв выключить шумящий фен.

– Это лунный камень, – ответила я, любуясь украшением.

– Дорогой, небось? – почтительно спросила рыжая.

– Считается драгоценным, но не дорогой. На Украине, например, в прошлом веке было найдено такое богатое месторождение одной из разновидностей лунного камня, что этот материал обесценился, перешел в разряд облицовочных и применялся для отделки станций метро и многих монументальных зданий.