– Уходи! – Алекс тоже дышал, как марафонец после пробежки, и еще тряс кулаками, как боксер. – Уходи, Анна! Я выбрал не тебя!

– Ты не хочешь меня любить? – я снова выступила из угла. – Или ты не хочешь меня убивать?

Я сделала еще один шаг. Разгневанный – или растерянный? – мужчина молча смотрел на меня.

– Я все знаю о тебе, Алекс! – сказала я.

Еще один шаг.

– Я знаю, как ты год за годом отмечаешь весеннее равноденствие, Алессандро Росси!

Еще шаг.

– Я знаю имена всех женщин, которых ты убил своей любовью, и названия тех мест, где это произошло, и даже твою конечную цель!

Я остановилась. Расстояние между нами не превышало двух шагов, но их должна была сделать уже не я.

– Откуда ты знаешь?

Его голос был тихим, как шорох еловых лап, задевающих стену снаружи.

– Я искала тебя, – просто сказала я.

Как приятно было сказать наконец чистую правду!

– У меня был друг – такой же необычный человек, как ты. От него я узнала, что есть люди, которые убивают тех, кого любят, отнимая у них молодость и жизнь. Вероятно, в первый раз это происходит случайно. Как у тебя с Рози, да?

– Я не хотел, – помолчав, неохотно ответил Алекс. – Я сам едва не сошел с ума, когда увидел, что с ней происходит!

– Но ты сумел остановиться, и она не умерла. А когда ты понял, какой великой силой обладаешь, то стал искать способ обратить ее во благо, исправив вред, причиненный Рози, – продолжила я, постаравшись, чтобы в моем голосе не прозвучало ни единой нотки укора.

Видит Бог, я от души жалела их всех – и бедняжку Рози, и Алекса, и тех девушек, которых он убил, стараясь спасти свою любимую!

– Я должен загладить свою вину, – тихо сказал он.

– Кажется, у тебя это получается – доктора говорят об улучшении ее состояния, – я слабо улыбнулась. – Осталось совсем немного, да? Еще жизнь-другая, и к Рози вернутся молодость, красота и здоровье… Во всяком случае, физическое.

– Но если к ней не вернется разум, все будет напрасно? – теперь он как будто советовался со мной.

– Ты же не узнаешь, пока не сделаешь.

– Но не с тобой! – он наконец очнулся и одним шагом преодолел разделяющее нас расстояние. – Не с тобой! Только не с тобой… Я хотел, чтобы ты жила… Чтобы мы могли быть вместе, если я не спасу Рози… Я уже не знаю, кто из вас мне нужен!

Алекс хотел отстраниться, но я прилипла к нему, как горчичник – не оторвешь!

И он сдался.

Его руки были теплыми, а губы мягкими. Каждое прикосновение добавляло жара огню, который разгорался во мне, как костер на парковой площади, и я отстраненно подумала – бедненькое соломенное чучело, оно ведь сгорит дотла! И еще вспомнился мне чудесный лунный камень, который жадно поглощает каждый лучик света, превращая его в волшебное сине-золотое сияние: мое тело точно так же реагировало на ласки Алекса.

– До полуночи осталось меньше часа, – прошептала я, скользя руками по его обнаженным плечам. – Ночь равноденствия пройдет, ты не успеешь найти другую, и Рози потеряет свой шанс. А другого случая у тебя не будет, я не позволю, я больше не дам тебе убивать…

– Все так неправильно! – Мужчина застонал, и я поцеловала его со всей нежностью:

– Все правильно, поверь мне!

– Правильно убивать любимую женщину? Опять?! О-о-о…

Несомненно, это было признание. Самое необычное признание в любви, которое я когда-либо слышала! Оно меня очень глубоко тронуло, и только поэтому я тоже сказала то, чего говорить не собиралась:

– Не факт, что я умру, дорогой. Не факт, что умру именно я! Ты рискуешь ничуть не меньше.

– Серьезно?!

Алессандро Росси из Милана числил за собой не один смертный грех. Он был убийцей, и по законам человеческого суда заслуживал самого сурового наказания. Но он умел любить и жертвовать ради любви – а разве не это высшая доблесть мужчины в понимании женщины?

А еще у него были отвага и чувство юмора.

– Ты тоже можешь убить? Это хорошая новость! – сказал он и решительно разорвал завязки укрывающего меня плаща.

Когда-то давно я услышала оригинальное мнение: «Человек – это разумный комплекс электрохимических реакций». В юности я находила это определение несправедливым и обидным. Мне казалось, что оно принижает Homo Sapiens, низводя его с почетнейшей позиции «Венец творенья» до бессмысленно бурлящей субстанции в лабораторной колбе. Верить в то, что даже высокие чувства суть всего лишь электрохимические реакции, ужасно не хотелось!

Я изменила свое мнение годам к сорока. Примерно в этом возрасте я окончательно осознала, что некоторые непроизвольные, неконтролируемые хваленым человеческим разумом реакции – вероятно, те самые, электрохимические, – могут быть лучшим из того, что нам дано в этой жизни.