Шрифт:
– Изобретательный народ – наркодиллеры! – заметила я и решительно смела с ладони Галины опасные «витаминки». – Ты жить хочешь?
– А что?
– А то, что, если хочешь жить – беги отсюда без оглядки!
– Ну, конечно! – рыжая фыркнула, и бубенцы на шляпе поддержали ее насмешливым перезвоном. – Я, значит, убегу, а ты на мое место, да?
– Смотри сюда. – Я сунула руку в сумку и, возможно, впервые в жизни моментально, без долгих поисков, нашла в ней нужную вещь. Это была во всех смыслах гениальная находка! – Видишь удостоверение?
– Федеральная служба безопасности?!
Рыжая ахнула и прикрыла рот ладошкой.
– Она самая. Хочешь поучаствовать в смертельно опасной спецоперации? Не хочешь? Тогда беги и не останавливайся, пока не окажешься среди людей… Стой! – я бесцеремонно сорвала с Галины плащ и шляпу. – Вот теперь беги. И никому ни слова, сохраняй полную секретность, мобильник до утра не включай!
– Ага, – она попятилась, с удивлением и испугом глядя на мои «корочки».
– Я сказала – бегом! И не по дорожке, а лесом, держись под деревьями, чтобы тебя не видели и не слышали!
– Ясно.
Галина отступила в лес, и через секунду о ее недавнем присутствии на поляне напоминали только покачивающиеся еловые лапы.
– Вернусь домой – выпишу Санчо огромную премию! – пообещала я своей собственной фотографии в удостоверении, которое мой шустрый помощник совершенно незаконными путями спроворил мне исключительно с целью борьбы с корыстолюбивыми российскими гаишниками.
Пару раз демонстрация «эфэсбешной» ксивы спасала меня от штрафа, но еще никогда эта краснокожая книжица не приносила такой огромной пользы, как сегодня!
– Спасибо! Спасибиссимо! – я признательно чмокнула корочки и спрятала их в сумку.
А потом завернулась в конфискованный у Галины плащ, нахлобучила на голову шляпу и вышла на середину поляны под звездный свет, как на сцену.
Приближался финальный акт спектакля, в котором я все-таки получила самую что ни на есть главную-преглавную роль.
18
Мне не пришлось залезать в окно. Алекс открыл мне дверь – и снова запер ее на засов, как только я оказалась внутри.
– Поднимайся наверх!
Я молча кивнула, мелодично пробреньчав колокольцами, и так и пошла, смиренно пригнув голову. В помещении было темным-темно, но у Алекса имелся фонарик. Вздумай он посветить им на меня, монашеский плащ и волшебная шляпа не спасли бы меня от разоблачения, но Алекс направил луч на ступеньки, и я получила возможность полюбоваться еще одним трухлявым памятником шварцвальдского деревянного зодчества.
Наверху было светлее, потому что крыша в одном месте прохудилась, и в образовавшийся неровный проем светили звезды. Я задвинулась в самый темный угол и оттуда осмотрела чердак.
Он не казался гадким, наоборот, смотрелся сказочно!
Поток серебристо-голубого света падал на узкое прямоугольное ложе, в котором я не сразу признала туристическую «пенку» – самый обыкновенный термоизолирующий коврик, который в походных условиях заменяет ложе неприхотливому туристу. Ярко-синий, с шершавой поверхностью, в призрачном свете он выглядел так заманчиво – точь-в-точь, как прямоугольный бассейн с курящейся паром водой! Это напомнило мне нашу с Алексом встречу в термах, и я почувствовала, что дикая тревога, которая не отпускала меня на протяжении последнего часа, отступает.
Алекс поставил свой фонарик на пол, направив его вверх, и на темном потолке рядом с куском звездного неба появилось подобие луны.
Я во все глаза смотрела на мужчину. Он стянул с себя свитер – в рассеянном свете блеснул тусклым золотом талисман на обнаженной груди – и позвал:
– Иди ко мне!
– Начинается! – нервозно пискнул мой внутренний голос и от запредельного волнения надолго потерял дар речи.
Я глубоко вдохнула, выдохнула и выступила из угла.
Медлить не имело смысла. Псевдомонашеский плащ еще скрывал мою фигуру, а широкие поля головного убора затеняли лицо, но волосы, струящиеся из-под шляпы, разительно отличались от рыжих кудрей Галины: у меня они прямые, гладкие, темно-русые.
– Что…
Алекс удивленно выдохнул вопрос и попятился, отступил на шаг, но я быстро преодолела разделяющее нас расстояние, решительно отбросила в сторону шляпу, в которой невозможно было бы целоваться, и обвила руками его шею.
Он вовсе не хотел меня целовать! Я заставила его.
– Почему – ты? Не надо! Я не хочу, чтобы это была ты! – Алекс сначала неохотно, но затем все более жадно целовал меня и в то же время отчаянно сопротивлялся своему очевидному желанию. – Нет!
Он оттолкнул меня так сильно, что я снова отлетела в свой тихий угол и распласталась, шумно дыша и слыша стук своего сердца – такой громкий, что я бы не удивилась, если бы под этими ударами обветшавшая стена за моей спиной рассыпалась по бревнышку!