Томас начал набивать свою трубку.

– Ему следовало подумать об этом раньше, – произнес он резким голосом.

– Да, я понимаю. Теперь поздно говорить. Но факт остается фактом, вся эта ситуация достаточно трагична. И знаете, мне жаль Невиля.

– Люди, подобные Невилю… – начал было Томас, но замолчал.

– Продолжайте, – мягко сказала Мери.

– Люди, подобные Невилю, избирают чертовски странные пути для решения своих проблем и считают также, что могут заполучить все, что только пожелает их душа. Я полагаю, что до сих пор Невилю во всем сопутствовала удача и случай с Одри – его первое поражение. Она теперь недостижима для него. Напрасно он устроил всю эту свистопляску. Ему не удастся исправить положение.

– Думаю, вы совершенно правы. Но возможно, излишне суровы. Одри очень любила Невиля, когда выходила за него замуж… И они прекрасно прожили вместе долгие годы.

– Ну, сейчас-то она уже не любит его.

– Сомневаюсь, – прошептала Мери.

– И я скажу вам еще кое-что, – продолжал Томас. – Невилю следует быть гораздо более осмотрительным с Кей. Она исключительно опасная юная особа – действительно опасная. Если ее сильно разозлить, она ни перед чем не остановится.

– О господи, – вздохнув, сказала Мери и, вспомнив свою исходную фразу, с надеждой добавила: – Хорошо, что осталось только два дня.

Последние четыре или пять дней обстановка в доме была крайне тяжелой. Смерть мистера Тревиса потрясла леди Трессильян, что не замедлило сказаться на ее здоровье. Похороны состоялись в Лондоне, и Мери была даже рада этому, поскольку леди Трессильян лишилась возможности участвовать в этом печальном событии и смогла быстрее оправиться от потрясения. Прислуга постоянно нервничала, и в ведении домашних дел то и дело возникали проблемы, поэтому Мери недаром чувствовала себя этим утром усталой и подавленной.

– Может, отчасти виновата погода, – громко сказала она. – Просто какая-то противоестественная жара.

И действительно, такая жаркая, безветренная и сухая погода, которая держалась уже почти две недели, была на редкость необычной для сентября. Последние несколько дней термометр показывал 70 по Фаренгейту в тени.

Невиль появился на балконе в тот момент, когда Мери обвиняла погоду. Он подошел к ним.

– Что, обвиняем жару? – сказал он, глядя в безоблачное синее небо. – Да, с трудом верится в такую благодать. А нынче еще жарче. И ни ветерка. Возникает какое-то томительное чувство. Никогда не думал, что мы будем с таким нетерпением ждать дождя. Сегодня просто настоящие тропики.

Томас Ройд вяло и бесцельно побрел по дорожке и вскоре скрылся за углом дома.

– Бегство угрюмого Томаса, – пошутил Невиль. – Никто не посмел бы утверждать, что он испытывает радость от общения со мной.

– Он очень славный, – сказала Мери.

– Я не согласен. Ограниченный, предубежденный тип.

– Мне кажется, он надеялся жениться на Одри. Но тут появился ты и разрушил все его надежды.

– Он семь лет вынашивал в своем неповоротливом мозгу эту идею, но так и не сделал ей предложения. Неужели он ожидал, что бедняжка будет ждать, пока он наконец созреет?

– Может быть, – предположила Мери, – на этот раз ему все же повезет и все решится к общей радости.

Невиль взглянул на нее, недоумевающе подняв брови:

– Вознаграждение верной любви? Ты думаешь, Одри выйдет замуж за этого несуразного, глупого краба? Она слишком хороша для него. Нет, я даже представить себе не могу, чтобы Одри согласилась выйти замуж за этого угрюмца Томаса.

– Насколько я понимаю, она действительно очень привязана к нему.

– Вас, женщин, хлебом не корми, дай только побыть в роли свахи! Неужели тебе не приходит в голову, что Одри, возможно, хочет немного понаслаждаться своей свободой?

– Ради бога, если она и правда этого хочет.

– Ты полагаешь, она несчастна?

– Честно сказать, не имею ни малейшего представления.

– И я знаю не больше, – медленно сказал Невиль. – Одному богу известно, что у Одри на душе. – Он помолчал немного и добавил: – Но Одри – удивительное создание. Никогда не встречал более воспитанного и во всех отношениях порядочного человека. – Затем он произнес тихим, взволнованным голосом, обращаясь, казалось, больше к самому себе, чем к Мери: – Боже мой, какую же ужасную глупость я совершил.

Мери, немного встревоженная, пошла в дом. В третий раз за это утро она повторила для себя утешительные слова: «Осталось только два дня».

Невиль бесцельно бродил по саду, террасами спускавшемуся к реке.

В конце аллеи он обнаружил Одри, она сидела на низкой каменной стене, глядя на плещущие внизу волны. Во время такого прилива вода поднималась довольно высоко.

Заметив Невиля, она сразу встала и направилась к нему навстречу.

– Я как раз собиралась к дому. Должно быть, скоро подадут чай.