— Ну, пойдем же, — нетерпеливо сказал Лисил. — Покуда еще что-нибудь не стряслось.

Он схватил Магьер за руку.

Магьер задержалась ровно настолько, чтобы подобрать саблю, но не убрала ее в ножны и по-прежнему сжимала в другой руке кинжал. Так она и ступила на платформу, не сводя взгляда с белокожей вампирши.

Злость, кипевшая в ней, требовала снести Ликэн голову.

Эта древняя тварь и неведомая сущность, которая ею управляла, хотели, чтобы Магьер получила шар. Так почему же Ликэн пальцем не шевельнула, чтобы остановить Вельстила и его прихвостней?

— Что это с ней? — спросил Лисил.

Магьер сделала глубокий вдох:

— Наверное, она не была здесь добрую сотню лет, если не больше. При виде шара она просто застыла.

— Так что же такое этот шар? — прошептал Лисил.

Магьер не знала, что ему ответить. Она не книжник, не маг, посвященный в тайны, да и вряд ли те и другие смогли бы постичь, что такое шар. Магьер же всего лишь мошенница, шарлатанка, уставшая морочить головы простакам… и чудовище, порожденное мерзейшим ритуалом. Однако же чутье подсказывало ей, что этот артефакт больше не может безопасно храниться в замке… и хейнасы, судя по всему, тоже это знали.

И подарили ей обруч, который Винн назвала торком.

Не задумываясь Магьер сунула в ножны саблю и заткнула за пояс кинжал. И, приподняв волосы, стянула с шеи обруч. Выпуклости на его разомкнутых краях, желобки на наконечнике стержня… может быть, этот самый торк предназначен для того, чтобы поднять шар с помоста?

Лисил нахмурился, глядя, как Магьер прилаживает края обруча к наконечнику стержня.

Выпуклости на краях обруча легко скользнули по каменным желобкам и остановились в выемках по обе стороны стержня. Магьер ухватилась за обруч, точно за дужку ведра, и обеими руками потянула его вверх, пробуя поднять шар с каменного помоста.

Она ожидала сопротивления. Из какого бы материала ни были изготовлены шар и стержень, вид у них был довольно увесистый. К ее удивлению, обруч подался вверх неожиданно легко.

Во влажном воздухе вокруг Магьер зародился низкий гул. Казалось, он заполняет всю пещеру. Или этот гул был внутри ее, струился по ее костям, стекаясь в черепе?

— Нет! — истошно крикнул Лисил. — Верни на место!

Магьер ощутила, как на лице у нее оседают капли влаги.

И такие же капли блестели на ее руках. Туман, поднимавшийся из бездны, пришел в движение, стягивался к ней. Снизу, из-под ладоней Магьер, сжимавших золотой обруч, хлынул свет… и она посмотрела вниз.

Стержень, с двух сторон сжатый выпуклостями обруча, покачивался в пустоте над шаром. Вместо того чтобы поднять и стержень, и шар, обруч Магьер попросту выдернул стержень.

Шар, который все так же покоился на каменном постаменте, излучал свет… нет, был соткан из света. Его сияние искрилось в каплях воды, покрывавших руки Магьер.

Радужные переливы, пробегавшие по поверхности шара, вдруг смешались, слились воедино — и шар полыхнул ослепительным голубовато-зеленым цветом.

— Верни стержень на место!

Магьер слышала крик Лисила, но не могла, просто не могла обернуться. Глаза у нее заслезились от слепящего света, все вокруг помутнело и расплылось, как при снежной слепоте.

И только шар был виден все так же явственно и четко.

Магьер не могла шевельнуться, хотя и чувствовала, что на ее ладони, сжимавшие обруч, легли чьи-то руки.

Каменную площадку у входа в пещеру залил свет.

Малец повернулся и отпрянул, съежившись, от немыслимо-яркого сияния, которое излучала платформа.

Сквозь это сияние едва были различимы три смутных силуэта. Затем по коже Мальца пробежала дрожь, и шерсть его встала дыбом.

Он почуял присутствие своих сородичей — стихийных духов.

Малец отвернулся от слепящего света и увидел, как Сгэйль прикрывает ладонью глаза. Каменная стена за спиной у эльфа сочилась… водой.

Крупные капли выступали из камня и срывались, но не падали вниз. Мерцая и переливаясь, они устремлялись к платформе, причудливым ливнем обрушивались в голубовато-зеленое сияние.

Малец ощутил прикосновение Земли, Огня, Воздуха, Духа… и всепоглощающее присутствие Воды. Он не сделал попытки соединиться со стихиями всего сущего, однако они резко обострили его восприятие… и последняя стихия, первичная Вода, заглушила все остальные.

Малец вспомнил, как родился во плоти.

Все ощущения, все испытанные муки промелькнули в его сознании. И он двинулся еще дальше, вспомнив — почти вспомнив — свое прежнее существование среди сородичей, стихийных духов.

Он… они… оплакивали утрату.