Все видения — ложь, и ничего более. Нет никакой судьбы. Не было и не будет.

Магьер смотрела, как ярится пламя, силясь пожрать пропитанный влагой хворост. Необходимо отправляться в путь, и как можно скорее. Ей не верилось, что удравшая без оглядки женщина-анмаглахк и вправду оставит их в покое. Как ни претило Магьер задавать такой вопрос, она все же спросила:

— Долго ждать?

Оша сделал глубокий вдох и с усилием выдохнул:

— Пока не станет пепел.

Магьер кивнула и смолкла. Винн печально глянула на нее, и Магьер пожалела о том, что вообще открыла рот.

Лисил неотрывно смотрел в огонь.

На лбу его пролегли глубокие морщины. Глаза сузились и отвердели, словно камешки, обожженные в огне. Жилы на шее вздулись от напряжения, и Магьер явственно услышала скрип кожи — это рука Лисила, затянутая в перчатку, сжалась в тугой кулак.

Магьер шагнула к Лисилу, остановилась у него за спиной и, крепко обхватив Лисила, уткнулась подбородком в его плечо.

— «В Тени Ивы», — пробормотал Лисил. — Вот что означало имя Сгэйля.

Он положил руку поверх ладони Магьер, прижал ее к своей груди с такой силой, что у нее заныли пальцы, но она не отняла руки, не отстранилась.

— Мы его не забудем, — прошептала она.

День за днем, усердно работая веслами, они продвигались на север по самым заболоченным местам Топи. Магьер полагала, что они уже пересекли южную границу Древинки и сейчас находятся в приграничных землях. До Чеместука, родной деревни Магьер, отсюда было много лиг пути. И все-таки в эти дни Магьер гораздо чаще вспоминала Апудалсат.

Недалеко от этой заброшенной деревеньки, в пещере Убада, так и остались лежать непогребенными кости ее матери. Быть так близко и не вернуться в Апудалсат, не забрать из пещеры останки Магелии — думать об этом было невыносимо. И еще горше становилось Магьер, когда взгляд ее падал на два небольших кувшина с прахом греймасги и Сгэйля.

Однако же Магьер держала все эти мысли при себе.

Им нельзя надолго задерживаться в Древинке. Нельзя, потому что в лодке у них, надежно укрытый парусиной, лежит немыслимо древний артефакт.

Почти все время пути они молчали, особенно Оша. Он думал о Сгэйле, о своем погибшем наставнике, йоине. Или же что-то еще таилось за этим новым, холодным блеском в его глазах?

Болота постепенно мелели, все чаще встречались островки — пришло время продолжать путешествие на своих двоих.

— Будьте начеку, не зевайте, — наставлял Лисил, выволакивая пустую лодку на берег. — Нам еще не хватало угодить в лапы вербовщиков или, что хуже, солдатни.

Оша настороженно огляделся по сторонам:

— Я знать немного… про политика здесь.

Магьер искоса глянула на молодого эльфа. С грамматикой он по-прежнему был не в ладах, но запас слов определенно увеличился, если он так уверенно упомянул политику. Жизнь бок о бок с людьми не могла не оказать влияния на Ошу, да к тому же Винн постоянно требовала, чтобы он практиковался в белашкийском.

Оша обернулся к Хранительнице:

— Какой дом… править сейчас?

В последне время Винн общалась в основном с Ошей, и это беспокоило Магьер.

— Что? — встрепенулась Винн, отвлекаясь от собственных мыслей. — Хм… вероятно, Энты во главе с князем Родеком, но у кого сейчас реальная власть — сказать сложно, очень может быть, что ни у кого. Известия, которые мы услышали в Соладране, были чрезвычайно скудны, а после того, как мы перешли стравинскую границу и двинулись в Край Эльфов, до нас и вовсе не доходило никаких новостей.

Они двинулись в путь, и Магьер шла первой, зорко озираясь по сторонам. Если в Древинке до сих пор не прекратились вооруженные стычки, то они, скорее всего, сосредоточены гораздо севернее, между Энемуском и Кеонском, то есть родовым гнездом Энтов и столицей страны.

Магьер выросла в крестьянской семье, а потому плохо знала историю своей родины — историю вечных междоусобных войн.

Вся территория Древинки была поделена между несколькими аристократическими домами, и каждый дом возглавлял свой князь, происходивший из высокого, как считалось, рода. В основном местные аристократы вели происхождение от людей, которые когда-то в прошлом переселились в эти места или же пришли как захватчики. Однако же все они признавали власть верховного князя, по крайней мере на словах.