Долго молчал он, собирался с силами, потом заговорил снова:

— Да и не хочется мне жить, жизнь мне давно уже постыла. Наши старики говорили, что ждет гибель охотника, который ушел из леса. Не веря им, в поисках счастья я сошел с гор, и мне показалось, будто рыхлая вспаханная земля засасывает мои ноги. Сбылось недоброе предвестье. Черная земля Поля Коня и Быка затянула меня по самое горло. Счастлив я был, когда в дни юности гнал оленя по каменным горным уступам! Он ловок да я ловчее! Я целился в летящую птицу — в тот миг будто сердце твое дрожит на острие стрелы! В глухих лесах я выслеживал хитрого лиса! Повезет — не повезет! Вместе с другими охотниками я пробирался по обледенелым скалам — весь мир превосходили мы отвагой и ловкостью! Но в безумии я завидовал людям полей, что в зимнюю стужу не выходят из изб. А богатейшие из них в любой из дней года поднимают руку лишь для того, чтобы отдать приказание слуге. Встают из-за стола лишь когда пожелают обойти свои угодья. Такой жизни я хотел, и судьба дала мне ее. Я стал первым в деревне, а кровь в моих жилах будто охладела и остановилась. Чего только я не затевал, чтобы разогреть ее! Чтобы бежала она как в благословенный день первой зимней охоты, при виде звериных следов на свежем снегу! Но было это как подстегивать ленивого вола, что после удара бичом пройдет два шага и снова остановится. Как разжигать сырой валежник под осенним дождем. Здешние жители называли меня удачливым, а мне казалось, будто я лежу в гнилой воде болотной, в смертной дреме. Велик был мой надел земли, но в старину весь горный лес и зверье в нем были моими, и лишь с друзьями-охотниками делил я их! И солнце отражалось во льду у моих ног! Если суждено моей тени ожить в подземном мире, то призрак Быстрой Птицы будет далеко стороной обходить поля и пастбища, отведет глаза при виде деревенской изгороди, зажмет уши, когда услышит мычание коров. Да буду я снова охотником в стране той! Дочь Исмона, я оставлю тебе мой дом и все что у меня есть. Ты же схорони меня и мою семью как научил тебя отец. Для того я объявил людям общины что все мой дом и землю я оставляю тебе — потому что ты знаешь правильные погребальные обряды. Возьми себе все, что принадлежит мне, а за это нарисуй на бересте знаки, которым научил тебя отец, расскажи ему знаками, что я отдал тебе все, что я был добрым с тобой. Я отдам бересту тени твоего отца, когда она придет мстить моей тени. Если он не поверит моему слову, то поверит твоему.

Собрав последние силы, Быстрая Птица помог мне разрезать веревку, которая связывала мои ноги. Он хотел выйти из дома и в последний раз выстрелить из лука, как в былые, счастливые дни. Но тисовые луки недолговечны, с годами они становятся сухими и хрупкими как кость старухи. Лук надломился в руке Быстрой Птицы. Бывший охотник ненадолго пережил его. Он умер он к утру.

А в бывшем царском доме хозяйка лежала, прижавшись к холодному полу, будто хотела, чтобы ушел в землю сжигавший ее жар. Но вместе с огнем ушла и ее жизнь. Время мне было оплакать ее. Я была ее любимой служанкой, она всюду водила меня за собой и защищала от хозяина, а когда хозяин бывал в отъезде, вечером приглашала меня сесть у ее ног и обсуждала со мной все события дня прошедшего и все дела дня грядущего. В ней не было любви к мужу, не было и веры ему. Видно мне, рабыне, достались доверие и неистраченная любовь ее. Я вспомнила, как пес выл над телом моего умершего отца, так громко, что лес на болоте будто содрогался от его отчаяния. Не так ли следовало мне плакать о доброй хозяйке моей? Но ее смерть будто расколдовала меня и позволила мне сбросить собачью шкуру. Пусть моя умершая хозяйка унесет свою любовь в далекий неведомый мир, и пусть отдаст ее тому, кто примет ее с радостью, а не по обязанности рабыни. Я же дала хозяйке в дорогу запас еды, зерна на посев, крепкий топор, одежду и все что нужно для хозяйства. Это была сильная и разумная женщина, и я верила, что в Стране Теней она не погибнет второй смертью. Я положила в могилу украшения, чтобы когда ее дочери вырастут, они смогли бы найти себе достойных мужей в мире мертвых.

А вот Быструю-Птицу предавать земле я не хотела до последнего. Слишком поздно раскаялся он! И хозяйка призналась мне, что чужим и нелюбимым был он ей. Но иногда отомстить врагу не просто, даже когда он уже мертв. Я вспомнила, как страшно мне было, когда я осталась совсем одна, без отца. Еще вспомнила я, как неотвязно ходили за Быстрой Птицей его дети, как они ласкались к нему и слушали его рассказы. Я забивалась в хлев и плакала, когда видела их вместе. И стало мне жалко его дочерей. Они проснутся в мире мертвых. У других там будут отцы, у них — нет. Его тень никогда не встретится с их тенями. Ладно уж, повезло тебе, предатель! Я и твое тело предам земле, рядом с дочерями твоими.

Я написала моим предкам письмо, чтобы они простили семью Быстрой-Птицы и положила бересту на грудь отца семейства. На пне неподалеку я выцарапала надгробную надпись:

здесь схоронен завистливый предатель

никакой не царь злодей быстрая птица

вот такова будет участь всех обманщиков

Я бы и больше написала в поучение обманщикам и поведала бы, как плакал перед смертью Быстрая Птица. Но вспомнила я, что никто кроме меня никто не знает письменности. Если бы люди этих земель умели писать, моя разумная хозяйка записала бы мудрые мысли свои. Предатели, подобные Быстрой Птице, может быть успели бы поведать людям, что они поняли перед смертью. И сказительница оставила бы людям будущих времен свои прекрасные и правдивые истории о богах. Все это забылось когда смерть забрала их себе. Так вьюга заметает заячий след на снегу. Эта дикая страна враждебна знаниям и тем, кто приносит их. Но теперь я была свободна, и даже хозяйские кони принадлежали мне. Дорога к благословенному югу была открыта для меня!

Но отец сказал, что тайный вход в мир мертвых — в северных землях. Если я покину мою родину, то я никогда не смогу освободить из мира теней тех, кого я любила.

Я молила богов дать мне знак. Но раньше, чем они ответили мне, жар и дрожь подкрались ко мне, и будто чья-то невидимая рука сжала мое горло до боли. Я поняла, что Быстрая Птица убил меня, прикасаясь ко мне, как старый вождь убил его. Но ведь предатель стал добрым и раскаялся — так думала я. Не мог же он обмануть меня и сказать, что оставляет мне все свое имущество, а потом убить — ни за что! Но смерть подступала ко мне, она сжигала меня невидимым огнем, она окрашивала мою кожу странными алыми пятнами и будто ломала мне кости. Я в ярости разрыла могилу, чтобы погубивший меня Быстрая Птица не смог бы войти в Страну Мертвых, я хотела бросить его в болото. Но у меня уже не было сил вытаскивать хозяйский труп. Да и было его мертвое тело мерзким и страшным. А меня и так одолевала тошнота. Я легла на краю могильной ямы. Думала, что если смерть подойдет совсем близко, я успею сползти вниз и уйти в подземный мир к моим предкам.

Удар Молнии

Не знаю, снилось ли мне это или было в самом деле. Была ночь, горели факелы. Незнакомые люди окуривали владения Быстрой Птицы дымом тиса. Говорят, что запах тиса отпугивает злых черных эльфов, насылающих болезни. При свете факелов пришельцы искали что-то. Во тьме кто-то говорил со мной, или может быть приснилось мне это:

— Мать Хсейора получила от вождя амулет перерождения, который носил сын вождя, Золотое Крыло. Когда Быстрая Птица нарушил правила поединка и убил Хсейора, его отец пришел к вождю и сказал, что он слишком стар и слаб зрением, не сможет застрелить убийцу из лука. А близко его дружина Быстрой Птицы не подпустит. Вождь решил страшно отомстить убийце, погубить его и его потомство. Ведь тот, кто убил Хсейора — убил и сына вождя. Зарубить топором Быструю Птицу с семьей казалось вождю малым наказанием. Не только медленной смерти для них хотел старый вождь, но и страшной, будто колдовской. Он знал, что страшнее всего то, что невозможно понять. Вождь пошел на Великую Равнину и раздобыл одежду человека, умершего от одной из огненных южных болезней. Одевшись в эту одежду, он пошел к Быстрой Птице и обнял его. Ведь Золотое Крыло был его единственным сыном, и ради отмщения за него старику не было жалко своей жизни. Не жалко ему было и семью Быстрой Птицы, ибо в гневе он возненавидел их всех.

Я крикнула… или прошептала… не знаю…

— Амулет перерождения у меня! Заберите его, отдайте живым!

Но голос ответил из темноты:

— Когда амулет перерождения коснулся твоей груди, жизнь Хсейора и жизнь сына вождя стали навеки слились с твоей жизнью. Их уже нельзя разделить, как невозможно разделить медь и олово в бронзе. Хсейор и Золотое Крыло умрут с тобой, а если ты не умрешь, то тебя мы с собой увести не можем. Ибо Носительница Жизни должна быть оставлена семьей умершего. Да идет она тем путем, куда ведет ее воля желающего возродиться.

Не стало больше света факелов во дворе, но кто-то бросил мне теплое одеяло, и я согрелась. Не помню, как долго лежала я, укутавшись в одеяло. А потом я открыла глаза и думала, что проснулась в мире мертвых. Но увидела, что уже зацвела бузина и молодая весенняя луна возродилась в небе, а рядом со мной была разрытая могила и не знаю кем принесенное одеяло.

Запруда на ручье, где царствовал и буйствовал Быстрая Птица, была изрублена. Изгородь вокруг его бескрайних угодий сожжена дотла. Возвращены были на старое место древние замшелые межевые камни прежних владельцев полей. Почти весь хозяйский скот увели. Только из дома, пораженного проклятьем, ничего не взяли. Так было разорено царство Быстрой Птицы. Зато Амулет Перерождения был на моей груди. Прикоснувшись к нему, я пообещала Хсейору родить ребенка, в котором возродиться его жизнь. Молодая луна в небе росла, и сила возвращалась ко мне. Я встала, сняла серую одежду рабыни, надела белую и цветную одежду свободной и пошла в мир вольных сыновей и дочерей земли.