— Туки? — спросил я.

— Увы, мсье Смит находится у нас на подозрении.

Я с горечью отозвался:

— Стоит один раз выпить со старым знакомым, как тут же тебя начинают в чем-то подозревать.

— Если мсье что-либо не нравится, он может уехать в любую минуту.

— Хорошо, — сказал я, — предположим, я не смогу отметиться.

— Почему?

— Ну, допустим, запью дня на три…

— Мсье! — Он поднял брови. — Я очень сожалею. Каждый третий день. В двенадцать часов дня.

— Иными словами, я под наблюдением?

— Не понял, мсье?

— Это вы следовали за мной сегодня на Елисейских Полях?

Он пристально посмотрел на меня.

— За вами никто не устанавливал активного наблюдения, мсье. Только, пожалуйста, не забывайте отмечаться вовремя.

Он нахлобучил свою отсыревшую шляпу.

— Всего доброго, мсье, — сказал он и тихо прикрыл за собой дверь.

Почему он соврал, что не следил за мной? Он мог сказать это, чтобы сбить меня с толку. Легко предположить, что я обознался на, Елисейских Полях. Но у меня не бывает таких ошибок. А Сюртэ не подбрасывает наживок без серьезных причин.

Правда, он мог это сделать по личной инициативе, к примеру, если бы работал на Советы. Чтобы посмотреть на мои ответные действия.

Я аккуратно сложил газеты на столике, выключил свет и подошел к окну. Выглянул на улицу. Рю Коллор была залита дождем и казалась совершенно пустой. Наблюдая за улицей, я сунул ноги в туфли, но не отошел от окна. Минут через двадцать увидел то, что предполагал. Чуть заметное движение в темноте, нечто почти неразличимое, если ты не знаешь заранее, что ты хочешь увидеть. Требуется специальная тренировка, чтобы разглядеть в темноте перемещение смутного очертания на противоположной стороне улицы в воротах гаража.

Я быстро приоткрыл дверь и выглянул. Коридор был пуст. В пролете лестницы я смог увидеть четыре нижних этажа и безлюдный вестибюль. Я повернулся к лифту и позвонил, вызывая кабину. После этого скользнул на лестницу и замер в полумраке, пока не услышал потрескивание приближающегося лифта. Я помчался по лестнице вниз, удостоверился, что в вестибюле никого нет, и двинулся к столику администратора. Дверь, ведущая в служебное помещение, оказалась открытой. Я вошел в нее и оказался в темном чулане. На ощупь отыскал дверь служебного выхода. Она открылась беззвучно.

Из вестибюля донеслось шуршание лифта, вернувшегося на первый этаж. Я сделал шаг и окунулся в туман. Дождь омыл мое лицо. Впереди была темнота. Я не знал, куда идти дальше, но медлить было опасно.

Я прикрыл за собой дверь и остановился, вслушиваясь в тишину. Ничего, кроме звуков дождя. Ощупью продвинувшись на несколько метров вдоль стены, я уткнулся в другую, идущую под углом к первой, затем наткнулся на кучу мусора и наконец нащупал доски калитки. Она была на замке. Пришлось продолжить путь во мраке. В углу, где сходились третья и четвертая стены ограды, меня ждали открытые ворота.

Дождь не умолкая барабанил по брусчатке. Я прошел через ворота, быстро осмотрелся и пошел прочь от отеля. На следующем перекрестке я уже бежал.

Я, пробежал шесть кварталов, поворачивая на каждом углу, и только тогда остановился в каком-то просторном парадном, чтобы перевести дух и восстановить дыхание. Выглянул из подъезда. Проверился. Никого.

Быстро двинулся по мостовой и на Рю Санте поймал такси.

— «Дьябль Руж», — сказал я шоферу, забираясь на заднее сиденье. На мне нитки сухой не было.

Мне не о чем было беспокоиться, если инспектор Делиль был просто полицейский и интересовался только моими отношениями с Туки. Но если мсье инспектор не был настоящим полицейским, передо мной вставало много новых проблем. Как только Туки вернется, мне придется двигать дальше. А Туки точно направится в «Дьябль Руж», если не обнаружит меня в отеле.

Если вы бывали в Париже, значит, вам знакомы места, подобные «Дьябль Руж». Они располагаются в кварталах, которые давно забыли о соразмерности и изяществе в архитектуре и безобразны в резком свете дня. Однако ночью темнота скрывает потрескавшуюся штукатурку, облупившуюся краску, а накопленная за день грязь неразличима в глубокой тени.

Американцы когда-то назвали ночные клубы зачехленной канализацией. «Дьябль Руж» был одним из этих унылых подвальных ресторанов, где вечером еще подают вполне приличную еду, но с наступлением полуночи закрывают кухню. Тогда меркнут лампы, начинает играть негритянский джаз из четырех музыкантов, цены поднимаются вдвое и официанты начинают подавать плохое вино. Примерно в два часа утра на сцене- появляется обнаженная женщина, а кое-где и обнаженный мужчина. Нагая танцовщица, омываемая зеленым светом, исполняет соблазнительный танец, а затем исчезает под грохот аплодисментов. «Дьябль Руж» — ловушка для туристов.