Я опустила глаза, стараясь не показывать, что страх сцепил меня своими силками. Нет, конечно же, все, что он говорит — это преувеличение. Наш относительно спокойный и все еще уютный мир не может перевернуться. А как же железобетонные сваи Договора Равновесия, о котором мне успел рассказать отец Милош? Договор не может быть нарушен. Это означает… Я даже думать не хочу о том, что может означать свобода действий для темных.

— Но сейчас главное — это твоя безопасность. — Постарался успокоить меня Даниил. — Давай решать проблемы по мере их поступления. Пусть большие проблемы решают большие шишки. Нам еще крепко достанется за представление у церкви.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила я, заранее предвидя ответ.

— То, что творилось у церкви, видели все, кто находился хотя бы в радиусе двадцати километров от Праги. Я имею в виду, не людей. — Черные глаза были холодными. Как вмерзшие в лед угли. Как тогда, в нашу первую встречу, в мастерской Ревье. — Подобных стычек, так открыто происходивших на глазах смертных, давно не было. После появления Хранителей спустились Судьи. Появились Члены Совета. Из-за этого нарушения Договора могут разгореться серьезные споры, которые могут перерасти в боевые действия. Светлые отпустили Ревье только с условием, что нарушителя накажут свои. Если мы не успеем убрать француза до полнолуния, то Светлые перестанут соблюдать свою часть Договора.

— И что это значит? — На этот вопрос я так же предвидела ответ.

— Темные привыкли к относительной свободе и на ужесточение условий Договора они добровольно не пойдут. — Даниил играл моими пальцами, тем самым, пытаясь меня отвлечь. Но как я могла, слыша подобные вещи? От каждого его слова, я вздрагивала. — Даже если мы уберем Ревье, теперь те, кто его поддерживают, не будут тихо сидеть. Боюсь, что даже такая оплошность, как отравление кровью Жертвы теперь будет расценена не иначе, как заказное убийство. Хотя раньше случались подобные прецеденты. Редко, но это было. И это казалось чем-то естественным без постороннего вмешательства. Теперь Королева не спустит это все на тормозах. Ей кажется, что ее боятся демоны, что поддерживают ее. На самом деле, они просто выжидают. Как только она даст слабину, ее уберут. Совет может все это уладить при удачном стечении обстоятельств. Но у нас назревает переворот. И поэтому — никаких гарантий. — Даниил говорил осторожно, как будто с ребенком. Он смягчал ситуацию, описывая ее мне. Но смысл сказанного от этого не менялся, будь оно рассказано даже в форме детского стихотворения.

— А какую роль во всем этом отвели тебе?

Было видно, что дальнейшие мои расспросы будут пресечены. Даниил напрягся, отпустив наконец-то мою руку. Меня же наоборот мучило любопытство.

— Я исполнитель. Я служу Совету. И я не хочу посвящать тебя во все это, Аня. Я не хочу впутывать тебя во все это еще больше.

— А ты думаешь, я уже не влипла во всю эту вашу войну по самые уши? — Завелась я. — Ты рассчитываешь на то, что после того, как вы уберете Ревье, я вернусь к прошлой жизни, и буду жить, как ни в чем не бывало? Жить, как прежде, зная, что возможно, все скоро перевернется с ног на голову? Я уже впутана так, что не распутаешь!

Я вскочила с кресла. Мне было не понятно, отчего он хочет меня уберечь, если сам считает, что мир людей уже не будет прежним? К чему все эти недомолвки, если ничего исправить уже нельзя? Если так дальше пойдет, то человечеству жить осталось считанные годы.

— Если я найду способ спрятать тебя и убрать эти воспоминания из твоей памяти, я это сделаю.

Он не шутил. Я это видела по выражению его лица. Лицо, еще несколько минут назад сияющее от улыбки, превратилось в каменное и жесткое.

— Спрятать где? На другой планете? Если твои прогнозы верны, то скоро все население Земли будет знать о существовании демонов. Я не вижу смысла в твоих действиях. И что значит "убрать воспоминания из моей головы"?

Мой голос повысился до крика. От его слов мне стало невыносимо страшно. Я могла пережить подобные колебания в моей собственной жизни. Но мысль о том, что моя семья, друзья, люди, которых я люблю и недолюбливаю, скоро так же окажутся лицом к лицу с этой жуткой правдой, меня ужасала. Я в очередной раз "очнулась" от гипноза спокойствия, в который меня ввели Воины. В очередной раз на меня свалилось то, что происходило. По мнению Даниила, уже через месяц мы свою планету не узнаем. И возможно, было бы лучше провести эти последние недели в забвении, ничего не помня и не осознавая. Может быть, очищение моей памяти от подобных воспоминаний — с его стороны это проявление милосердия. И я сама хотела бы многое забыть. Но только не молодые глаза батюшки Алексия. И не состояние покоя, опустившиеся на комиссара Вайновского в последние часы жизни. И не осознание того, что Он на самом деле существует.

— Я понимаю твою ярость, Аня. Но так будет лучше для тебя.

— Ничего ты не понимаешь! — Закричала я, сама себе поражаясь.

К чему весь этот концерт? Криками ничего не исправишь. Тем более криками такого "праведного" гнева. Но Даниил был демоном. И даже если он придерживался Равновесия, он оставался демоном. Что это значит, я понимала образно, но этого хватало.

Даниил хотел приподняться, но, зажившая было, рана на груди отозвалась болью.

— Значит, ты так думаешь? — Глаза его сузились. Он усмехнулся. — Ты права, я остаюсь демоном, не смотря ни на что.

Я ткнула его лицо туда, куда не следовало. Больше всего он боялся подобных мыслей с моей стороны. Так вот, пусть не лазит по чужим головам, разъедая мозги!

Я вышла из комнаты, хлопнув дверью. Как по-человечески я себя вела. Но на то у меня было полное право, потому что я — человек.

— Спасибо за сегодняшний завтрак, Аня. — Улыбнулся нелепо отец Милош, встретившийся мне на лестнице. Он что, нас подслушивал? — А что будет завтра?

— Жареный в панировочных сухарях демон. — Буркнула я, выходя на улицу.