Знаменитый врач в тот же день отправился в Бельвю и побеседовал с Лопатиным в присутствии госпитальных врачей. На этот раз не задавали вопросов ни относительно Трюмэна, ни по поводу Сталина, а попросили изложить всю историю. Скульптор рассказал, как не удавалась ему птица Гамаюн, как нужно было найти анатомическую модель, и ею оказалась курица… Постепенно все разъяснилось. Через пятнадцать минут знаменитый специалист встал и вышел с врачами в другую комнату, а затем Лопатину сказали, что он — свободен и может идти домой: бывают печальные недоразумения, — в конце концов, виновата полиция, но они надеются, что пациент не очень страдал, и что этот опыт даже содействовал его духовному обогащению.

Птицу Гамаюн Лопатин все же вылепил, — у человека оказался твердый характер. Скульптура эта теперь стоит на шкафу в его мастерской и постепенно покрывается пылью.

Несчастный случай, лежащий в основе моего рассказа, в свое время прошел почти незамеченным. Только газета, издающаяся в Портлэнде, в штате Орегон, кратко сообщила, что двадцатилетний студент Кларенс Пэддикор едва не погиб. Юноша открыл «рефриджирэйтор», давно уже бывший не в порядке, — открыл машинально, как делал это двадцать раз в день. Раздался взрыв.

Когда Кларенс Пэддикор пришел в себя, — перед глазами его стояла черная пелена. Он лежал несколько минут неподвижно, стараясь собраться с мыслями и вспомнить, что именно произошло. Был взрыв, потом мгновенная, режущая боль в глазах, пустота, небытие… Он осторожно поднял руку и поднес ее к лицу, — голова была забинтована, на глазах — повязка. От напряжения и боли он застонал, и невидимая сиделка сказала, чтобы он лежал спокойно и не трогал глаз, обожженных кислотой.

Пэддикор лежал несколько недель. Постепенно бинты снимали. Потом сняли и повязку с глаз.

— Что вы видите? — спросил врач.

— Ничего не вижу, — ответил Кларенс. — Ночь, темнота…

Юноша ослеп. Кислота сожгла его глаза, опустошила глазные орбиты.

Это случилось одиннадцать лет тому назад.

Кларенсу очень хотелось жить и видеть.

Часами он сидел неподвижно, с высоко поднятой головой. В своей вечной ночи он воображал зелень, деревья, яркие краски цветов, женские лица. Неужели все это кончилось и он никогда больше не сможет читать книги, видеть людей, любоваться звездным небом?

Он ходил к врачам. Оптический нерв не пострадал, — может быть, ему можно еще помочь?

Врачи осматривали изуродованные глаза и качали головами. Роговые оболочки уничтожены полностью. Зрение никогда не вернется. Кларенсу советовали примириться со своей судьбой, изучить какое-нибудь ремесло, начать новую жизнь.

Он научился читать и писать по системе Брайа. Через несколько месяцев Пэддикор приобрел то «шестое чувство», без которого слепые не могут самостоятельно двигаться дома и на улице: он уже инстинктивно ощущал близость препятствия, возникающего на его пути, перестал натыкаться на мебель и на стены. Ему дали собаку-проводника, — умного и верного друга, водившего слепого по людным улицам, ставшего его глазами. Пэддикора научили делать щетки, — это было скучное и мало доходное занятие. Потом он купил несколько машин-автоматов для продажи конфект. Нужно было как-то жить. Но когда началась война, доставать конфекты стало невозможно, и машины пришлось продать. Кларенс придумал другое, не сдавался, — он очень хотел жить.

Наконец, счастье ему улыбнулось. Он встретил девушку, которая полюбила слепого.

Они поженились. Родился один ребенок, потом Другой.

Пэддикор научился улыбаться.

Однажды в журнале для слепых он прочел о чудесных опытах, которые делает в одном из нью-йоркских госпиталей хирург-оккулист доктор Костровиго, пересаживающий слепым роговую оболочку, взятую у покойников. Если у только что умершего вырезать его роговики и поместить их в особый раствор, — они продолжают жить. Доктор Костровиго производит затем сложную операцию и пересаживает роговую оболочку людям, лишившимся зрения в результате несчастного случая. При наличии известных условий, роговая оболочка может срастись с поверхностью глаза, и зрение восстанавливается полностью или частично.

У Кларенса Пэддикора тогда еще были деньги. Он сел в поезд и поехал в Нью-Йорк, к доктору Костровиго.

Хирург долго его осматривал и сказал:

— Боюсь делать вам операцию. Сейчас еще слишком рано… Моя работа пока находится в экспериментальной стадии и я не в праве рисковать. Еще не разработана техника, многое нуждается в проверке. Ваш случай — слишком трудный. Приезжайте ко мне лет через пять и тогда я попытаюсь вернуть вам зрение. Вы приехали слишком рано.

Слепой вернулся в Орегон.

Пять лет прошли.

Кларенс внимательно следил за всем, что появлялось в печати относительно пересадки роговой оболочки. Техника сложной операции быстро совершенствовалась. Появился «Глазной Банк», которому люди, желавшие и после смерти быть чем-то полезными, завещали свои роговые оболочки. Кларенс Пэддикор решил, что наступил момент, когда он снова может попытать счастье. Может быть, на этот раз, его согласятся оперировать? Вся беда в том, что от Портлэнда до Нью-Йорка — около трех тысяч миль. Где достать деньги на поездку, хотя бы на железнодорожный билет?