Дорогие друзья! Во всём, что встречается нам в нашей жизни, главным для нас должно быть одно, - чтобы Бог был за нас. Если Господь за нас, кто может быть против нас! Даже если весь мир ополчится против нас, но Бог будет на нашей стороне, победа всё равно будет за нами. Союз всего лишь одного человека с Всемогущим Богом есть сила неизмеримо большая, чем сила всего мира и тьмы бесов. Если же целый мир стоит за нас, а Бог против нас, - тогда для нас нет никакой надежды.

Теперь, когда я познал, что Сам Бог противостоял мне, гордому и высокомерному, у меня, наконец, открылись глаза, и я в одно мгновение понял, почему в прошедшие 12 лет всё в моей жизни выглядело так, как это было; почему люди не каялись, почему почва человеческих сердец оставалась твёрдой и неподатливой, почему проповедь моя приносила так мало плода. Как я мог ожидать другого, если Бога не было со мной!

Не являясь по своей натуре человеком, который быстро и легко плачет, в тот момент я не стеснялся своих слёз. Я стыдился моих грехов. Моё сердце разрывалось от боли, и, стоя перед этой маленькой общиной, я рыдал, как маленький ребёнок. Все с недоумением смотрели на меня, не понимая, что произошло. Тогда, не переставая плакать, я сказал им, что я - грешник, что в сердце моём живёт гордость, и что Сам Бог противится мне. Затем, не в силах больше говорить, я призвал всех к молитве и, упав на колени, вопиял: "Господь, прости меня! В этом мире нет человека, который был бы таким скверным и нечистым, как я! Я - самый большой грешник среди всех грешников! Смилуйся надо мною, Боже, Спаси меня!…"

Так, гордость и высокомерие были теми моими грехами, которые Господь первым делом вывел на свет, показав их во всей наготе. После этого Он начал открывать мне моё сердце и его глубины, показывая один грех за другим и совершая надо мной Свой труд очищения. Это было время Рождества. В былые времена для нашей семьи и особенно для нас, шестерых детей, это время было очень радостным и счастливым. Уже за месяц до наступления праздника мы пели рождественские песни. Мы ощущали в себе это чудесное время и ликовали, как ласточки, летящие к тёплому югу. Но Рождество 1966 года было особенным. После праздника ко мне подошёл один брат из Зулу и спросил, знаю ли я, что было Рождество. Нет, этого я не знал. Я просто забыл о нём. У нас не было проповеди на рождественскую тему, не было ёлки и украшений, не было рождественского чувства. Но это было самое благословенное Рождество в моей жизни! Бог был занят мною! Я думал только об одном и молил Господа простить меня и смиловаться надо мной. Всё остальное для меня больше не существовало.

Через несколько дней после случая в коровнике, когда наша маленькая община была снова собрана для разбора Слова и молитвы, я приехал туда с опозданием. Слышалось пение, и что-то побуждало меня сразу же пойти на собрание. Однако я остановил себя мыслью, что не могу этого сделать, потому что должен сначала переодеться. Ведь нельзя же мне, в моей повседневной рабочей одежде, без пиджака и галстука стоять перед собравшимися с Библией в руках! Что скажет тогда обо мне тот-то человек и что подумает другой и третий?! Какое впечатление произведёт это на них! ? В этот момент в моём сознании встали три личности, мнением которых я особенно дорожил.

И вдруг, как молния, ударили меня слова моего любимого пророка Илии, которые он сказал, стоя перед своим безбожным царём Ахавом: "Царь! Бог, перед Которым я стою…" Вдумайтесь в эти слова, друзья, и представьте себе положение, в котором находился тогда пророк! Знаете ли вы, что это значит, - стоять перед царём, перед правителем своей страны? Приходилось ли вам переживать подобное? Мне приходилось стоять перед царём, перед первыми министрами и президентами страны, поэтому я знаю, что это такое.

И вот пророк Илия, стоя перед царём, имеющим власть убить или освободить его, говорит с дерзновением: "Царь! Бог, перед Которым я стою…" Стоя перед своим земным царём, он настолько явно ощущал присутствие Бога, что видел только Его одного перед собой. Присутствие Царя всех царей было для него несравненно важнее, чем присутствие земного царя. А я?! Я не могу так сказать! А ведь я стоял не перед царём, а перед мнением людей, которые были старейшинами в общине! Меня волновало, что они будут думать и говорить обо мне! Получается, что я стою перед общиной и, проповедуя, спрашиваю себя о том, может ли это нравиться им, примут ли они это охотно или нет, пораню ли я их своими словами или нет. Я не спрашиваю себя о том, как смотрит на это и что скажет при этом Бог! Меня больше волнует мнение людей!

Тут я понял, друзья, в какой опасности находится проповедник и пастор церкви, когда, проповедуя Евангелие, старается нравиться при этом людям, подбирая слова по сердцу их. В ту же минуту Господь напомнил мне слова, сказанные апостолом Павлом: "Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым" (Посл, к Галатам 1:10). "Павел!
– воскликнул я.
– Ты говорил также, что не хочешь, проповедуя другим, самому оказаться недостойным! Но в каком же положении нахожусь теперь я, и как выгляжу пред светом Слова Божьего! Ведь я всегда говорил слушающим, что прихожу к ним как раб Господа Иисуса, в действительности же являлся таковым, что достоин был быть выброшенным из церкви!"

Вот так Слово Божие осудило меня. Иисус не зря говорил, что пришёл не для того, чтобы судить мир, но Слово, которое Он говорил, будет нам судьёю. В этом я смог убедиться, пережив на практике, что значит, проповедуя другим, самому быть отвергнутым.

Потрясённый, я стоял и плакал, когда вдруг внезапно перед моими глазами предстала картина, которую и сегодня ещё я мог бы нарисовать вам, если бы был художником. Я видел огромный языческий храм, с находящимися в нём многочисленными божествами и идолами. В этом храме я увидел одного человека, который переходил от одного идола к другому, вставал перед ними на колени и, склонившись лбом до самой земли, поклонялся и молился им. Когда он повернул лицо в мою сторону, я в ужасе обнаружил, что этим человеком был я. Так Господь показал мне, каким Он видит меня, и кем являюсь я в Его глазах.