Афра промолчала. Было похоже, что мыслями она была далеко отсюда. Что же теперь делать? Она судорожно сглотнула. Такой поворот событий ей даже в голову не приходил.

Поэтому она сначала не придала значения словам Люсциниуса, который говорил:

— Гереон, сын богатого купца Михеля Мельбрюге, вчера отправился в направлении Зальцбурга. В тамошнем монастыре Святого Петра он возьмет на себя задачу дальнейшей транспортировки книг. Если я не ошибаюсь, он собирался дальше в Венецию, Флоренцию и Неаполь, где хотел купить изделия из кожи, сбрую и мочалки. Он сказал, что через четыре месяца, если позволит погода, он вернется.

Мысль о том, что пергамент потерян для нее навсегда, мучила Афру, и она зажала рот ладонью, боясь, что не выдержит, настолько сильно она волновалась.

Люсциниус, заметив это, попытался успокоить девушку.

— Я не знаю, стоит ли об этом упоминать, — спокойным голосом сказал он, — но почему бы вам не нанять кучера и не попытаться догнать молодого купца? У Гереона Мельбрюге два дня форы, но до Зальцбурга вы его еще десять раз догоните!

Афра посмотрела на однорукого так, словно он пытался прояснить для нее тайное откровение Иоанна.

— Ты имеешь в виду, что я могла бы… — запинаясь, начала она.

— Если пергамент действительно так важен для вас, то вам стоит по крайней мере попытаться. Скажите молодому Мельбрюге, что вас послал библиотекарь монастыря доминиканцев. Мол, он забыл в одной из книг важный для ордена документ. И я не вижу никакой причины, почему бы Гереону вам его не отдать.

Если только что Афра хотела задушить Люсциниуса, то теперь она готова была его расцеловать. Не все потеряно!

— День еще только начался, — заметил однорукий. — В это время извозчики собираются в тени собора и ждут пассажиров и грузы. Поторопитесь, тогда у вас будет целый день. Да пребудет с вами Господь всюду, куда бы вы ни направились!

Люсциниусу удалось моментально развеять сомнения Афры.

— Прощай! — спокойно сказала она и повернулась к выходу. — Я уйду через ворота Бедного Грешника. Не волнуйся!

Проходя мимо, она схватила отложенную «Алхимию».

Ночью похолодало, и Афра дрожала всем телом, уходя от монастыря доминиканцев по переулку Проповедников. Солнце еще не поднялось высоко над горизонтом. И ни один его луч не попал на сырые затененные переулки постепенно просыпавшегося города.

Афра направлялась в Соборный переулок, где жили менялы. Там у богатого менялы Соломона Афра хранила все свои сбережения. Какое счастье, думала она, потому что если бы она хранила деньги дома, то они стали бы добычей огня и у нее не осталось бы ни единого пфеннига.

Соломон, тучный мужчина средних лет с темной неухоженной бородой, носил черную шапку на лысом черепе. Он как раз открыл свою лавку и уселся за деревянный прилавок, с недовольством ожидая сделок, которые принесет новый день.

Лавка находилась на три ступени ниже уровня Соборного переулка, и даже Афре, которая была невысокого роста, пришлось втянуть голову в плечи в низком дверном проеме. Внутри было настолько темно, что невозможно было отличить страсбургский пфенниг от ульмского. Деньги делают человека жадным, и меняла отказывался тратиться на свечи после восхода солнца, если, конечно, не наступит вдруг тьма египетская.

Хотя меняла и знал Афру в лицо, тем не менее он придерживался своего стандартного ритуала, с которого всегда начинал разговор с каждым приходящим в его лавку. Склонившись над прилавком, он ненадолго поднял голову и, не глядя на вошедшего, невнятно завел свою обычную песню:

— Кто вы, назовите свое имя и сумму ваших долгов.

— Выдайте мне, пожалуйста, двадцать гульденов с моего счета. Но побыстрее, я спешу.

Требовательный тон в такую рань сделал менялу еще более раздражительным, чем обычно. Ворча, он встал из-за прилавка и вышел.

Афра ходила взад-вперед по лавке, когда в низкую комнату вошла статная женщина. На ней была дорожная одежда, а в руке — плеть. Афра приветливо кивнула ей, и та без околичностей начала:

— Вы, случаем, не жена архитектора собора Ульриха фон Энзингена? Я видела вас на пиру у епископа.

— Да, и что? — раздраженно ответила Афра. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо видела эту женщину.

Тем более удивилась она, когда та продолжила:

— Я слыхала о вашей судьбе: дом сгорел, муж в темнице. Если вам нужна помощь…