– Не суетись. С такого расстояние по нам они не попадут, разве шальной пулей кого задеть может. И то если он из укрытия высунется, – я прилег у пулеметной треноги и просто отдыхал.

– Все равно надо смотреть, что там делается, – проворчал Синклер.

– Ты говорил, что был в Испании? – спросил я

– Довелось. Но там немного другая война. Да и на передовой я там был всего несколько раз. И то, как репортер, а не солдат. Блокнот и фотоаппарат, а не винтовка…

– Ясно. Но все равно хоть как-то обстрелян.

Пригибаясь, к нам добрался дю Понт.

– Теперь я начинаю понимать, что такое окопная война, – француз опустился на патронный ящик.

– Да не совсем. Вы еще артиллерии не видели, – я усмехнулся.

– Надеюсь, пушек у них нету. Увы, но мой военный опыт исчерпывается тремя годами службы вольноопределяющимся в Габоне. У туземцев там обычно даже винтовок не было… Так что сейчас вы явно более компетентны, Танкред. Отчего я и хотел узнать ваше мнение – повторят ли они атаку?

– Вряд ли. Они явно не рассчитывали на подобный прием.

– Не верится, что все вот так просто, – подозрительно заметил Хеммет, – так не бывает…

– А я и не имел в виду, что мы уже победили…

– Тогда я вас не понимаю, мсье Бронн, – нахмурился дю Понт.

– Еще раз на пулемет они в лоб не полезут, – разъяснил я, – но это еще не означает, что они готовы оставить нас в покое.

– И?

– На их месте я бы или выждал подхода новых сил, или рискнул напасть ночью, подкравшись в темноте.

– И что вы предлагаете делать?

– Ждать. Экономить силы, воду и патроны. Все это нам еще понадобится…

– Ждать помощи? Но как долго?

– Рискну поставить серебряный талер, что раньше, чем дня через три сюда никто не доберется, – заметил я, беззаботно глядя в раскаленное голубое небо. Дю Понт тяжело вздохнул, и отправился на свою позицию на другом конце лагеря. Хеммет, проводив его взглядом, спросил меня.

– Ты на фронте кем был? По званию?

– Унтером, иногда взводом командовал. А что?

– В офицеры не взяли?

– Жесткости характера не хватило. Дослужился до кандидата, потом передумал. А тут и война кончилась… В принципе по производству военного времени могли дать лейтенанта. Но зачем? Я индивидуалист и разгильдяй. Не выйдет из меня военного…

– Смотри! – перебил меня Синклер. Я выглянул за бруствер. На гребне дюн выстроилась длинная цепь всадников. Даже на глаз их было не менее полутора-двух сотен.

– А вот и подкрепление, – пробормотал я упавшим голосом, – надеялся, что они задержатся… Из пустыни донеслись отголоски воинственных криков. Фигурки поднимали над головами винтовки и беспорядочно палили в воздух.

– Что они делают? – спросил Хеммет.

– Пугают нас. И заодно поднимают свой воинский дух. От цепочки отделился всадник и поскакал к лагерю, размахивая белым флагом.

– Неужели парламентер? – удивился я

– Наверное… Что делать будем?

– Подпустим ближе, – я слегка высунулся над бруствером и гаркнул, – не стрелять!

Подъехав метров на двадцать к окопам, парламентер остановился. К моему удивлению это оказался не араб, а европеец, хотя и в восточной одежде. Похоже Ахмад набрал весьма разношерстную компанию.

– Что тебе? – переговоры взял на себя дю Понт. Мы с Хемметом вылезли из-за защищавшей нас груды мешков с песком, и подошли ближе. Из лазарета к нам подбежал Алан Лайвсли.

– Командир Ахмад прислал сказать, что если вы хотите сохранить свои жизни, то оставьте оружие и уходите. Он вас не тронет.

– А с чего мы должны ему верить?

– Если не уйдете – он перебьет всех.

– Не соглашайся, – прошептал Хеммет, – ничто не помешает ему спокойно вырезать нас в пустыне.

– Может попробовать как-нибудь вывести хотя бы женщин и раненых, – пробормотал Алан, – но боюсь, это не тот случай, когда законы джентльменской войны будут соблюдаться.

– Пусть твой Ахмад сам уходит откуда пришел, – с металлом в голосе ответил парламентеру дю Понт, – мы вправе делать, что считаем нужным и не какому-то проходимцу нам указывать.

– Командир велел передать, что он не пощадит оставшихся. И вы будете умирать очень страшно. Лучше уходите по хорошему…

– Передай этому бандиту, что его повесят. И всех вас тоже.

– Глупцы, – вышел из себя парламентер, – вы не увидите рассвета! Ахмад придет за вами и вы жестоко пожалеете о своем упрямстве!

– Я буду ждать с нетерпением, – усмехнулся дю Понт, – даже веревку намылю…

Парламентер нахлестнул лошадь и ускакал к горизонту.

– Вы его явно разозлили, – заметил Алан, – думаете, это было разумно?