Паламон вбежал в келью настоятеля и неловко поклонился. Старец Макарий оторвался от книги и сурово посмотрел на нарушителя спокойствия.

– Чего тебе?

– Отче… – Паламон облизнул пересохшие губы, – они захватили Перепутье.

– Что?!
–  Макарий отложил книгу, вышел из-за кафедры, зачерпнул чашей воды и протянул Паламону.

– Выпей. И расскажи, как это случилось.
–  Молодой человек жадными глотками осушил чашу.

– Никто не ждал нападения. Они вышли из песков на рассвете и захватили нас врасплох. Я едва успел ускакать чтобы предупредить вас…

– За тобой не было погони? – озабоченно поинтересовался старец.

– Нет. Но они смогут узнать путь у других.
–  Макарий опустил глаза в пол и не проронил ни слова. – Это должно было когда-то случиться, – добавил Паламон, – мы не можем прятаться вечно.

Старец оторвал взгляд от пола.

– Сколько их было?

– Немного. Но они наверняка пошлют за остальными. У них большой гарнизон на берегу Нила.

Макарий сделал несколько шагов по келье.

– Поступим так, – сухо подвел он итог, – ты заберешь самое ценное и повезешь его в дальний тайник…

– Но отче, никто им не пользовался уже несколько веков! Лишь язычники хранили там свои книги и кумиров.

– Не перечь. Тем надежнее. Спрятав, вернешься сюда. Если мы будем в осаде, уходи к кочевникам. Завоеватели не должны узнать ни о чем. Макарий снял с полочки в углу четыре каменные статуэтки, и протянул их Паламону.

– Вот ключи от тайника.

Несколько всадников выбирались из ущелья на равнину. Топкая зеленая тьма оставалась позади… Паламон посмотрел на товарищей. Путь в тайник и обратно обошелся им дорого. Едва ли не половина выехавших из Серсуры нашла в этих ущельях и зарослях свой конец. Но они выполнили порученное. Молодой человек еще раз ощупал лежавшие в поясе статуэтки. Он знал, что они никуда не делись, но от ощущения их тяжелой неровности на душе становилось спокойнее.

– Возвращаемся? – спросил его один из спутников.

– Нет, у нас есть еще одно дело.

Паламон развернул коня и направил его в пустыню. Его расчет оправдался. К вечеру они увидели поднимавшиеся из-за холмов дымы. Вождь кочевников был представительным мужчиной. По обычаю племени его борода и пышная шевелюра были старательно заплетены в толстые, похожие на змей, косы.

– Что привело вас к нашему очагу? Война или мир? – традиционно приветствовал он Паламона.

– Война… - Вождь приподнял бровь. Одна из его жен, подававшая гостям миску с верблюжьим молоком опасливо застыла.

– Мы не хотим воевать с вами, – поспешно уточнил молодой человек. Миска с молоком пошла по рукам.

– Тогда о какой войне ты говоришь? – вождь откинулся на подушку.

– Люди с реки пришли в Серсуру. Не с миром они пришли к нам.

– Да я слышал. Говорят людей с реки много как муравьев в плошке с медом. Пять раз по сто и еще десять раз по сто. Так я слышал… - Паламон вздрогнул. Он догадывался, что врагов будет в избытке. Но что столько!

– Люди с реки для вас тоже враги, – заметил он, стараясь не выдавать своего волнения.

– Почему? – спросил вождь, взяв с поданного женщиной блюда лепешку.

– Они разорят Серсуру, вам негде будет покупать товары… - Вождь отрицательно покачал головой, разломил лепешку и дал половину гостю.

– Всем нужны шерсть, мясо и молоко. Люди с реки тоже могут их покупать и продавать нам товары.

Паламон задумался. Нужны более убедительные аргументы.

– Люди с реки не будут иметь с вами дела, пока вы не откажетесь от поклонения демонам.

– Духи наших предков не демоны, – заметил вождь.

– Они не будут так терпеливы как мы, – покачал головой Паламон, – людей книги они заставляют выплачивать подать, от вас же потребуют отказаться от ваших обычаев.

– Наши отцы почитали духов, отцы их отцов почитали духов, почему мы не должны поступать так же?

– Времена меняются, – вздохнул Паламон, – рано или поздно свет истины придет и сюда, – но люди реки не будут иметь дел с вами, пока вы не примете их веры.

– Или вашей? – уточнил вождь.

– Или нашей, – согласился Паламон.

– Твои слова не совсем лишены смысла, – заключил вождь, доедая лепешку, – я буду думать. А вы оставайтесь моими гостями.

Макарий выглянул из бойницы. Уже светало, но огни костров окружавших Серсуру были еще хорошо видны. Осада велась старательно и терпеливо. Запасов еще хватало, но слишком уж ветхи стены и мало хороших бойцов. Жители города отважны, но они крестьяне и торговцы, а не воины.

– Рано или поздно нам придется сдаться, – заметил стоявший позади городской судья, – хорошо, если мы сможем выговорить себе достойные условия.