Через несколько седмиц Кайрос, просидевший всё это время в блокирующем магию "каменном мешке" подземной тюрьмы, оказался в том же самом подземелье, но уже на жертвенном камне, одном из нескольких дюжин. Как любезно объяснил корчащимся на жертвенниках людям руководивший обрядом молодой темноволосый чародей (мы с Даром переглянулись), их души — души магов — в результате сложного ритуала будут заключены в камни, чтобы впоследствии их силу удалось использовать тогда, когда придет время.

— Что уж у них там пошло не так — не знаю. Но, вместо того, чтобы воплотиться в камень, наши изгнанные из тел души перенеслись в деревья. Так мы теперь и живем — целый лес чародеев, — печально пошутил Кайрос. — Всё, что мы можем — это переговариваться друг с другом. Нас тут довольно много. Некоторым в прежней жизни доводилось встречаться; чуть дальше на юг даже есть одна семейная пара. Однако по большей части, мы перезнакомились уже тут — сами знаете, маги предпочитают вести уединенный образ жизни, — извиняющимся тоном пояснил бывший чародей. — Вот, к примеру, Аста прежде жила неподалеку от того места, где Пиляйка впадает в Светлую. А я — на другом конце Синедолии. Теперь же — вот, уже скоро год растем бок обок.

— А что это вы здешних селян до полусмерти запугали? — серьезно спросил Дар.

— Ну а как с ними по-другому? — досадливо фыркнул ясень. — Нас, конечно, нынче никто толком не слышит, да и магии в нас осталось не больше, чем в воды в пересохшем болоте, зато каждый человек так и норовит нарубить в этой роще дровишек. Хорошо хоть, отзвуки наших голосов обладают способностью отпугивать людей (к магам и представителям иных народов это, как теперь можно видеть, не относится) и животных, вызывая в них чувство тревоги и неподдающегося осмыслению панического страха. Ещё мы можем заставить немного двигаться ветви наших деревьев, а уж потом мрачную картину дорисовывает богатое селянское воображение. Да, нам ещё неплохо помогает то, что зашедшие в рощу животные начинают исступленно выть и метаться, чем мы тоже пользуемся, чтобы держать людей в отдалении. Кстати, очень странно, что ваш кот не испытывает ничего подобного.

— Ничего странного, — пожал плечами Зоран, оглядываясь на надутого Степку, на чьей шее красовалась узенькая темно-синяя ленточка, сплошь расшитая рунами. — Простая предусмотрительность.

— Умно, — похвалил древовидный чародей. — А вот мы, похоже, перестарались: к нам теперь ни белка не забегает, ни заяц…. Даже нежить нас стороной обходит. Да что там обычная нежить — к нам ведь и леший не заглядывает. Так что, сестра, напрасно ты тот пирог извела. Лучше б сама съела!

— Ничего, — растерянно сказала я, — синички со снегирями склюют.

— Это вряд ли, — взгрустнул ясень. — К нам нынче даже вороны не залетают. Так, видно, и стоять нам в одиночестве, пока в труху не рассыплемся.

Я сочувственно шмыгнула носом — несчастных чародеев, попавшихся в лапы негодяю Владану и его личам, было жалко до слез.

— А как же это вы угольщика-то умудрились завалить? — строго спросил Ал, заметно огорченный тем, что с ним беседовало вовсе не чудесное дерево, а заключенная в нем самая обыкновенная человеческая душа.

— А он что, умер? — заинтересовался Кайрос. — Надо же…. Дело в том, что этот дядька исхитрился не поддаться панике и срубил росший на самой опушке клен, в который очень не повезло попасть душе одного из чародеев. Этот маг и при жизни не отличался кротким нравом, а уж в тот момент, когда умирающее дерево с мучительной болью исторгло из себя его душу, он каким-то непостижимым образом сумел-таки наложить предсмертное проклятие на своего убийцу. Нам, правда, не верилось, что его проклятие подействует — колдовать-то мы, считай, не можем. Но выходит, наша магия не полностью исчезла, а мы просто не способны до нее дотянуться? Однако коли его ненависть и желание отомстить оказались сильнее…. Значит, такое возможно?!

— Ну… да! — задумчиво кивнул Дар. — Видимо, возможно. А кто из вас сумел "наградить" коростой девчонок, рискнувших нарезать лозин?

— Каких ещё девчонок? — удивился ясень. — А-а-а, это ты о тех двух замарашках? Посмотрел бы ты на них! Да никто из нас ничего специально не делал. Им просто мыться надо чаще…. Впрочем, нам и это только на руку — после тех девчонок люди вообще стали рощу за версту обходить!

Радош фыркнул, а Зоран хмуро сказал:

— Всё это, конечно, так, но, надеюсь, вы понимаете, что в один очень печальный день хорошо запуганные селяне пораскинут мозгами, да и попросту спалят источник своих постоянных страхов? Угольков, так сказать, да под пяточки…

— М-да, — заскучал бывший чародей, — не хотелось бы…. Но что же нам остается?!

Зоран нахмурился и скривил рот. Я растерянно хлопнула глазами. Дар поморщился.

— Ну, вот что, — через некоторое время сказал он, — сейчас, к сожалению, я не представляю, как вам помочь. Боюсь, в процессе ритуала ваши тела утеряны безвозвратно, да и души задержались на земле, среди живых, лишь каким-то чудом. Что ж, придется поломать голову. Пока же я только могу сделать так, чтобы вам и вашим нынешним телам ничего не угрожало — по крайней мере, со стороны людей.

— Ты, брат? — в голосе Кайроса прозвучало плохо скрываемое сомнение.

— Именно он, — вдруг сказал Зоран. — И ты напрасно сомневаешься: Светодар — один из самых могучих магов Синедолии. Он носит титул Старого Медника, перешедший к нему от его учителя, Тешена Твердого. Кроме того, с недавних пор Дар является наместником великого князя Велимира, своего отца, в здешних землях. Да, и вашего обидчика, некроманта Владана (ага, значит, не только мы с Даром сообразили, чьих черных рук это подлое дело!), уничтожил тоже он, вместе со своей молодой женой Веславой, которая сейчас стоит рядом с ним.

Произнеся эту непривычно длинную для него речь, Зоран умолк и немедленно помрачнел. Дар недовольно фыркнул. Кайрос же виновато охнул:

— Прости мои сомнения, Старый Медник! Для меня знакомство с тобою — большая честь. Прошу не держать на меня обиды — я был введен в заблуждение твоей молодостью. Скажи, скажи же мне ещё раз, неужели злобный чернокнижник, обрекший всех нас на вот такое мучительное существование, действительно уничтожен?!

— Несомненно, — сухо подтвердил мой чародей. — Правда, в этом заслуга не моя, а исключительно моей жены.