Последний раздел он озаглавил: «Возражения на отзывы иностранных заводчиков».

Всю ночь Василий Степанович продолжал работу. Под утро он с покрасневшими от усталости глазами, бледный и взволнованный, старательно переписал свою докладную записку.

В морском Министерстве Пятов прежде всего постарался разыскать Сокольского. Докладная записка как можно быстрее должна была попасть к генерал-адмиралу. Но молодого офицера не оказалось в Петербурге. Пятов медленно вышел из адмиралтейства и в задумчивости остановился у каменного парапета Невы. Внезапно новая мысль пришла ему в голову, и он решительным шагом направился в канцелярию морского ученого комитета.

Чиновник, вручивший ему накануне бумаги, сделал вид, что не узнает посетителя. Но Пятов, перегнувшись через барьер, с такой силой сжал его плечо, что тот подскочил на своем месте, потом испуганно оглянулся по сторонам и, криво усмехнувшись, сказал:

— Вы забыли, сударь, где находитесь? Прошу не пускать в дело руки.

Василий Степанович подвинулся к нему вплотную и, еле сдерживая себя, процедил сквозь зубы:

— Если не хочешь, каналья, чтобы я тебя задушил своими руками, то немедленно и без всякой мзды передашь эту записку генерал-адмиралу. Понял?

Чиновник попытался было изобразить на лице негодование, но, встретившись глазами с Пятовым, вдруг осекся и неуверенно пробормотал:

— Хорошо, господин Пятов, если вы так просите…

Когда Василий Степанович подходил к двери, он услышал за спиной оживленный возглас:

— Батюшки, какая встреча! Поистине, на ловца и зверь бежит!

Пятов оглянулся. У барьера, пересекавшего все помещение канцелярии, недалеко от того места, где он разговаривал с чиновником, стоял невысокого роста, щеголевато одетый человек. Здороваясь, как старый знакомый, он взял Василия Степановича под руку. Незнакомец назвал себя Аполлоном Фелюгиным, сказал, что знает Пятова с того времени, как был на Урале. Вспомнил тогда и Василий Степанович о журналисте, который побывал однажды у него на заводе в Холуницах.

— А ведь у меня к вам дело. Ради него, собственно, я и предпринял шаги, чтобы разыскать вас, — сказал Фелюгин, когда они вышли из адмиралтейства. — Вами чрезвычайно заинтересовалось одно лицо. Это англичанин Гобс, представитель одной английской фирмы в Петербурге. Денег у него, между прочим, сколько хотите и связи колоссальные. Он имеет к вам такое предложение, от которого зависит вся судьба вашего изобретения. Идемте сейчас же, чтобы не терять времени. Ах, как я рад нашей встрече, передать не могу. Но вы, друг мой, выглядите неважно, неважно… Да, чуть не забыл. Как здоровье вашей прелестной супруги? Может быть, она приехала с вами? Ах, господи, да где же вы остановились?

— В Пассаже, — сухо ответил Пятов, — а Варвара Фоминична действительно приехала со мной.

Задавая все новые и новые вопросы, Фелюгин почти силой увлек Пятова с собой. Они обогнули адмиралтейство и скоро очутились на Исаакиевской площади. Еще через минуту они входили в роскошный вестибюль гостиницы «Hotel Paris». «Интересно, что от меня хочет этот Гобс», — подумал Пятов, когда они поднимались по широкой лестнице на второй этаж.

Фелюгин проскочил вперед. Через минуту камердинер открыл дверь в кабинет, и Василий Степанович увидел высокого, худощавого англичанина, который с любезной улыбкой вышел из-за стола и, испытующе глядя в глаза Пятову, сказал:

— Весьма рад познакомиться с вами, мистер Пятов. Я случайно узнал о вашем интересном изобретении и попросил мистера Фелюгина устроить нам встречу. Прошу садиться.

Гость не понравился Гобсу. «Хитрец, — решил он, — знает себе цену, дешево не отделаешься. Придется сразу ошеломить цифрами. Если не выйдет, предложим второй вариант».

Когда все сели, Гобс сказал:

— Мистер Пятов, мы оба специалисты своего дела и скрывать друг от друга нам нечего. Скажу откровенно: меня очень заинтересовало ваше изобретение, и я готов купить его у вас. Предлагаю, не торгуясь, по-джентльменски — двести тысяч.

— Я не продаю своего изобретения, сударь, и не понимаю, как вы могли узнать о нем.

— Подумайте, мистер Пятов, — сказал Гобс, не отвечая на его вопрос. — Ученый комитет не понял вашего изобретения и отклонил его. То же произойдет и с вашей второй докладной запиской, ибо ее будут рассматривать те же самые лица. В России это дело обреченное. Не то в Англии. Наша фирма быстро освоит новый способ изготовления брони, для этого у нас есть огромные производственные возможности. И тогда «способ Пятова» начнет свое триумфальное шествие по Европе. Мы, конечно, сохраним ваше имя за этим изобретением. Неужели вы предпочтете погубить свое детище, чем дать ему такую славную жизнь?

«Он уже знает о второй докладной записке, — с беспокойством подумал Пятов. — Это, видно, Фелюгин слышал мой разговор в канцелярия и передал ему». И он не спеша произнес:

— Видите ли, милостивый государь, на мой взгляд, всякое изобретение, как и всякий человек, должно иметь свою родину. Только на родине оно и получает поистине славную жизнь. Мое изобретение родилось в России и должно быть здесь осуществлено. А другие державы могут потом учиться у нас, если пожелают. Что касается денег, то они меня не соблазняют.