— Знаток! Все он знает, все понимает. А вот, как зайдем куда-нибудь, что назад не выберемся, погляжу тогда, как запоешь!..

Вася, сжав челюсти, молча шагал вперед.

Грива заметно пошла на снижение. Через несколько минут отряд выбрался к небольшой ложбинке, по которой протекал ручей. Вася сбросил рюкзак.

— Отдыхать!

Мишка лег животом на землю и стал пить из ручья. Он втягивал воду жадно, не отрываясь, словно боялся; что его вот-вот оттащат от ручья.

Вася достал краюшку и снова отрезал всем по маленькому кусочку хлеба. Мишка проглотил его, не заметив.

— Давай картошку сварим? Хоть по одной. Есть хочу.

— Вечером сварим. Потерпи, Михаил.

— Опять потерпи! — зло выкрикнул Мишка. — Что я теперь сдохнуть должен, да?

— Мы же одинаково едим…

— А мне-то что? Вы сами захотели идти на Лысуху. Я же говорил: идем домой! Говорил! Не захотели? А теперь «потерпи»? Я из-за вас страдать не хочу!

— Саранок можно поесть. Их много здесь. Ягода…

— Наплевать мне на саранки и на твою ягоду! — кричал Мишка. — Завели куда-то, а теперь «саранки», «ягода». Сам ешь, если хочешь, а мне давай картошку!

— Перестань орать, Пантагрюэль ты несчастный! — поднял голос Левка. — Надоел хуже мошки. Слюнтяй! Пойми ты, ненажорный скот, припасов у нас мало.

Но Мишка продолжал исступленно кричать:

— А мне-то что! А мне-то что!

И все, что его сейчас переполняло — усталость, тоска по дому, голод, обида на друзей, — вдруг вылилось в громкие безудержные рыдания. Вася и Левка растерянно смотрели на Мишку. Им было и жалко его, и стыдно за него. Вася торопливо отрезал кусочек хлеба, подал Мишке, но тот оттолкнул руку…

…И снова в путь. У всех было подавленное настроение. Вася шагал молчаливый, хмурый, за ним плелся, глядя под ноги, Мишка. Замыкал отряд Левка. Вся его бодрость пропала, шагал тяжело, утомленно. Вдруг нога у него зацепилась за куст, и он со всего маха упал. Мешочек с пятью-шестью картофелинами, который он нес в руке, отлетел далеко в болото. Услышав всплеск, Левка моментально вскочил, забыв про боль, что резанула в коленке, бросился за мешочком, но, не сделав и трех шагов, по пояс погрузился в вонючую болотную жижу.

Левка сгоряча двинул ногами, пытаясь выбраться, но опустился еще ниже. Ужас охватил его.

— На помощь! Спасите! — закричал он. Мишка бегал по берегу, растерянно размахивая руками, Вася же, сообразив, что случилось, крикнул:

— Не шевелись, Лев! — и бросился к сосенке. Одним усилием он сломал ее и конец подал другу. — Хватайся!

Левка судорожно уцепился за ветки. Подоспел Мишка, и вдвоем они кое-как выволокли Левку па берег.

— Чего ты в болото полез? — спросил Вася, отирая рукавом пот.

— Мешочек упал туда…

— В болото?

Левка уныло кивнул.

Долго ребята шарили глазами по болоту, однако мешочка так и не нашли. Левка чувствовал себя преступником: ведь потерял последние продукты! Он не смел даже взглянуть в глаза товарищей.

Вася понял его состояние, дружески хлопнул по плечу:

— Не тужи, Лев. Такое с каждым может случиться. Обойдемся, поди.

Но Левка только махнул рукой и горестно вздохнул.

— Да брось ты переживать! В бору не пропадем. Тут, брат, много еды всякой.

Мишка, у которого страх за Левку прошел, подскочил к Васе, заговорил.

— Говорил тебе: давай картошки сварим! Так не захотел. Заэкономился! А теперь что жрать будем? Что? Кузьку?

— Замолчи ты! — грубо бросил Вася, и в его глазах блеснул недобрый огонек. — Вот не думал, что ты такой…

Левка кое-как выстирал брюки в болотной воде, надел их.

— Ну и история, капитан. Пожалуй, в самом деле повернуть назад…

Вася кинул быстрый взгляд на Ленку, молча надел на плечи рюкзак и, не оглядываясь, пошагал вперед.

Болото кончилось. Ребята остановились у небольшого ручья на отдых, все угрюмо молчали, недовольные друг другом.

Теперь в маленьком отряде совсем пропал боевой задор, не слышалось прежних шуток, смеха. Каждый жил своими мыслями, своими болями и обидами. И никто уже не думал об общем деле, ради которого они пришли сюда.

У Мишки после неудачи на полуострове прочно сложилось мнение, что партизанская карта — ерунда, что путешествие — пустая трата времени и ни к чему хорошему не приведет. «Если была какая-нибудь тайна, — думал Мишка, — то она и без нас давным-давно раскрыта». Шел он вперед только потому, что вернуться одному не хватало решимости.