III

— Запомни, парень, — говаривал маленькому Арниту старый вояка Цервемза, которого родители приставили к Наследнику для воспитания мужества и обучения военным премудростям. — Нет во всём Сударбе существ страшнее дюков. Они тупы, упрямы и уничтожают на своём пути всех, кто им не по нраву. Мы жили в Дросвоскре и горя не знали. Эти длинномордые явились, и всем нам пришёл конец. Лишь немногие нашли убежище здесь, в Кридоне.

Под словом "мы" наставник подразумевал потомков уцелевших дросвоскрских разбойников. На самом деле у их предков был тайный договор с Императором, что если будут изведены дюки, то всем головорезам даруют августейшее помилование. Более того, с ними собирались щедро расплатиться, отдав провинцию на разграбление.

— Мы неоднократно пытались вернуться на родину, но каждый раз кто-нибудь из наших пропадал безвозвратно. Что дюки делали со своими жертвами — загадка…

На самом же деле те, кто пропадал — сами не хотели возвращаться к кровавому ремеслу. А попытки спасти пленных оказывались очередным грабительским налётом на мирных жителей Дросвоскра. Это никому не нравилось, и дюкам приходилось снова и снова исправлять положение. Со временем агрессивные вылазки в анклав становились реже, а потом и вовсе сошли на нет. Дольше всех не мог уняться прадед Цервемзы, не оставлявший надежды восстановить порядок на родине. По крайней мере, так он рассказывал своим потомкам, внушая им стойкую неприязнь к длинномордым…

Цервемза утаивал, что дюки были посланы в Дросвоскр якобы для наведения порядка, на деле же — на верную гибель, поскольку от местных разбойников никто и никогда не уходил. Но дюки и не собирались скрываться. Терроризировать местное население они тоже не намеревались. Более того, даже беспокоить никого не хотели. Просто ушли в Тилькаревские горы и основали там замок. Так громадная Ларьигозонтская долина, где лежала Амграмана — столица Дросвоскра — оказалась под их защитой. Потом дюки тихо стали наводить справедливость — люди начали думать. Поначалу жители анклава не были готовы к такому коварству. Всем хотелось привычных и понятных войны и сражений — тогда можно было бы организовать вполне законное сопротивление. А вот почему-то никак не получалось. Куда-то девалось былое ухарство, да и поводов к бунту не было.

В смурном и жестоком Дросвоскре зазвучали песни и смех, люди научились выращивать сады и строить красивые здания. Оказалось, что в этих краях удивительно чистый воздух и вкусная вода, самые ароматные во всём Сударбе фрукты, а цветы в Дросвоскре… — ну нигде таких больше не найти! Благодарные жители даже начали выращивать гладиолусы, запрещённые к тому моменту по всей Империи. Словом, всё пошло не так, как задумывали в Мэниге.

— После нашествия длинномордых в Дросвоскре началась жуткая неразбериха. Потом — беспробудная тоска… Они вели себя с нами просто нечестно, потому что их просто невозможно победить. Я-то эту дрянь разок и лишь издали видел, но знаешь, парень, мне на всю жизнь хватило, — добавлял Цервемза после некоторой паузы. — Ужас какой-то — даже на изрядном расстоянии они умудряются колдовать. Вышагивают такие надменные, почище твоего папеньки. Сверху на всех поглядывают, а вроде бы и не замечают никого. И как будто говорить не умеют… Посмотришь на них, посмотришь… а потом оружие лень таскать… В общем, мерзопакость, она и есть мерзопакость!

В одном Цервемза был безусловно прав — лишь немногим, да и то по великой случайности, удавалось избежать влияния дюков. Считалось, что его прадед оказался одним из таких "счастливчиков". На самом деле небольшая шайка, которой он руководил, попросту удрала из Дросвоскра при одном упоминании дюков. Обосноваться горе-храбрецы решили подальше от бывшей родины. Так они оказались в Кридоне, где в прямом смысле оказались ко двору. Тогдашний Наместник неоднократно обращался к услугам дросвоскрских головорезов для выполнения всяких деликатных заданий. А Стедоп не придумал ничего лучшего, чем пригласить правнука их главаря в наставники к своему сыну. Вот Цервемза и рассказывал мальчику свои злобные небылицы о дюках, разжигая в своём воспитаннике ничем не обоснованный страх перед дивным народом. Так Арнит раз и навсегда возненавидел дюков и всё, что с ними связано. Более того, Кридонский Наследник поклялся извести их и отомстить. Кому? За что? В этом он не желал разбираться ни в детстве, ни позднее, ибо цель была поставлена, а остальное мело значения…

IV

"Когда же он закончит наброски?" — Арнит был буквально измотан позированием.

Узурпатору было страшно, как перед прыжком с высоты. Но остановиться он уже не мог. Да и не хотел.

Ещё будучи подростком, Арнит обнаружил у себя забавное свойство — в разговоре он умел настолько искусно выдавать желаемое за действительное, что все вокруг видели лишь то, о чём говорил мальчик. Довольно скоро он научился использовать эту особенность в своих интересах.

В те времена у Арнита был друг — из тех, что на всю жизнь. Паренёк, которого звали Отэп, умел летать и сочинял прекрасные и звонкие песни, которые могли по его желанию оживать и становиться явью. Ребята считали друг друга побратимами и старались никогда не расставаться. Всё было прекрасно, но однажды, когда они, несмотря на все запреты Стедопа, удрали от охраны в примыкавший ко дворцу лес, к ним подошли четверо загадочных людей и отозвали Отэпа в сторонку…

Мальчик побледнел, умоляюще посмотрел на них, и все исчезли…

Арнит остался один…

Долго он звал друга, думая, что это одна из его волшебных шуток…

Потом понял, что произошло непоправимое, и поплёлся домой…

В голове звенела одна-единственная мысль: "Отобранного не вернуть!.."

Позднее из разговоров взрослых он понял, что Отэп оказался талантливым волшебником и его забрали, чтобы принять в какой-то Конвентус. Арнит после этого никогда не видел своего друга. Зато навсегда возненавидел неизвестный Конвентус. Так появилась первая реальная цель — уничтожить тех, кто отобрал у него друга.

А ещё Арнит усвоил, что любые таланты нужно до поры держать при себе, чтобы никто и никогда не вмешался в его планы. Кто будет проверять на магические или какие там ещё способности хилого болезненного юнца?

Может быть, будущий Император и переменил бы решение, если бы много позднее не случилось другое событие. После смерти родителей, он был приглашён ко двору Йокеща, в чьё бессмертие и мудрое правление тогда безоговорочно верил. Сборы всё затягивались, и виной тому не была нерешительность Арнита или нерасторопность его слуг. Дело было в другом — Сиэл, никому не известная девушка без роду и племени, полностью завладела умом и сердцем Наместника. Казалось, их ручьи непременно сольются в один. При Кридонском дворе стали поговаривать о свадьбе.