Захлебнув в Женькин рот остатки чая, я выпрыгнул из-за стола. Федька, понимая, что я балансирую на грани провала, подсуетился со всякими вежливостями, и мы быстренько ретировались в прихожую. Там опять возникла небольшая заминка – я еще раз чмокнул «маму» и махнул «отцу», не решившись жать руки. Вылетев из дверей, как пробки из шампанского, мы с облегчением вздохнули подъездными миазмами.

Федька хлопнул меня по плечу и сказал:

– Вот теперь я начинаю в тебя верить. Правда, «мама» чуть не отправила тебя к доктору, но все же не отправила!

– Федь, теперь ты просто обязан доверить мне руль. Я должен уметь водить! В астрале я на флаерах гонял – вашему Шумахеру не снилось! – под шумок, я за одними пирогами решил выморщить у друга и последнее послабление. Мой удар оказался точен. Друг безрассудно пошел у меня на поводу:

– Ладно, надо когда-то начинать. Двигаешься ты вроде без проблем, значит, реакции должны работать, - как бы уговаривая себя, пробормотал приятель, и хитро усмехнулся. – Права-то, небось, заранее прихватил?

– А как же? Мало ли что случится, - я продолжал давить. – Давай, я до дому тебя прокачу.

– Ох, давай, для начала, по маленьким улочкам… - Федька нехотя протянул ключи.

Да, что за день! Столько реальных переживаний! Я с некоторой дрожью в руках, принял вожделенные ключи и направился к водительскому месту. Минуты три ушло на осваивание в этом, несколько утловатом агрегате. Но вот я выжал сцепление и, включив первую скорость, медленно отъехал от поребрика.

Сначала все шло с небольшими погрешностями, как и положено новичку, правда, к своей чести, я заметил, что быстро «срастаюсь» с рефлексами Жениного тела и вскоре вполне уверенно зарулил по улицам. Правила движения, они и на луне, и в отраженном астрале одну и ту же логику имеют… или не имеют? Я все-таки, что-то нарушил, так как заметил, что Федька озабоченно ругается. Оказалось, что я слегка превысил скорость и повернул на стрелку, которая совсем даже не собиралась гореть. Я только огрызнулся, что только идиоты запрещают поворачивать направо, когда горит зеленый прямо, как сзади повисла ГАИшная машина, зло мигая мне, чтобы я остановился.

– Ну, нет! – я завелся и уже не слушал Федьку. Не признаваться же ему, что я прав с собой не взял! А так, два нарушения и отсутствие прав – какая теперь разница ангелу? Я решил предпринять совершенно другую тактику и, выжав газу до отказу, забыл все свои и Женькины рефлексы, представив себя за рулем флаера…

Федька уже даже не пищал, только весь бледный болтался, как боксерская груша, вцепившись в ручку над боковым окном. Я же не совсем понимал, что со мной происходит. Видать стресс так подействовал. Мы летели, насколько только могла лететь Нива, а менты, закусив удила, с удовольствием включились в игру. По прямой я не мог от них уйти и задал Федьке риторический вопрос:

– Как у тебя, крепкая машина?

– К-крепкая, - выстукивая зубами в такт колдобинам ответил Федька и все-таки озаботился. – А зачем тебе это?

– Сейчас увидишь!

Мы описывали квартал, и я прямо-таки шестым ангельским чувством начал прощупывать расположение домов и проезды. Даже не задумываясь, я чуть не на двух колесах резко вписался в крутой поворот. Менты проскочили по прямой. Я не стал разглядывать их дальнейшие перестроения, а вместо этогона пятидесяти километрах в час влетел во двор одной из многоэтажек. Вот здесь Федька и понял, зачем я его спрашивал про машину, но ругаться на меня возможности у него не было, так как парень был вынужден сосредоточенно упираться руками и ногами во все что только можно, чтобы не выбить на колдобинах головой крышу.

Но главный результат был достигнут. Менты сразу же отстали. Я прикинул, что пока они объявят в розыск, пока то, да се, у нас еще куча времени. Мы продолжали на приличной скорости лететь по всяким ухабистым проездам и переулкам. Постепенно я снизил нашу стремительность и проехал еще минут десять с почти нормальной скоростью, все время меняя направление движения.

Наконец зарулив между какими-то гаражами, я остановился и, выключив двигатель, вышел из машины. На Федьку было страшно смотреть – таким нарушителем спокойствия он явно никогда не был. Я, распаленный погоней, усмехнулся и поманил пальцем вышедшего из машины Федьку к заднему бамперу. Тот, еле держась на ногах, тихо возопил:

– Что ж ты наделал! Мне теперь вовек не отмазаться!

– А это ты видел? – я с довольным видом указал на номера. – Ты думаешь, я просто так гонял? Номера-то грязью заляпаны. А передних они не видели.

Федька тупо уставился на собственную машину, будто впервые ее увидел.

– Так что теперь Федя, оттираем «бамперс» от грязи, потом ты садишься за руль и едешь обратно по главным дорогам, как примерный автолюбитель. Только надень свою кепку.

– А ты?

– А мне придется пешочком на трамвае добираться, чтобы не маячить примелькавшейся рожей. Встречаемся у меня через полчаса и обсуждаем дела, - каким-то странным образом получилось, что я, чуть не угробив ему машину, еще и раскомандовался, а друг без возражений подчинился.

Уже подходя домой, я увидел у подъезда припаркованную Ниву и Федьку, суетливо бегающего туда-сюда перед дверью в подъезд. Не дав мне и рта раскрыть, он набросился чуть не с кулаками:

– Ты! Идиот первостатейный! Ты хоть представляешь, что вытворял? – судя по интенсивности жестикуляций, друг явно успел отойти от шока.

– А что такого? У вас по телевизору только так и ездят, – невозмутимо ответил я.

– Ты хоть понимаешь, что у них есть право стрелять в таком случае? Тебе очень повезло, что дело было в городе и ни одного поста не попалось! Все! Быстро наверх! – Федька уже не бледный, а красный как помидор, вдруг сообразил, что привлекает внимание прохожих своими криками и, тревожно оглянувшись, затащил меня в подъезд.