— Молодец, — похвалил тихо Костя, — молодец.

Сам он на всякий случай достал пистолет. Но на них никто не напал — то ли не заметили, то ли побоялись собаку.

Вдруг он увидел то, что его поразило больше всего: за трехметровым забором, в шикарном парке, разбитом на берегу реки, стоял особняк. Но не просто особняк, а особняк в помпезном церковном стиле. Широченная, монументальная лестница, разделенная внизу вазоном и цветами, вела на монументальное крыльцо с фигуристыми балясинами. Окна были сделаны в старо-русском стиле.

Вот это да! — удивился Костя, я даже в Москве такого не видел, разве что Третьяковка? В доме не горело ни одного огня, хотя уже стемнело и вот-вот должна была начаться ночь.

Он вернулся за своими:

— Идемте, я нашел место, где мы будем ночевать.

Все трое выглядели так, словно передрались — взъерошенными и злыми. Разругались, сообразил Костя. Конечно, Тулупову не понять того, что твориться в душе у Божко, который прошел две войны, а теперь вынужден воевать в третий раз. Нервы у него ни к черту. Завета явно наша. Но, видать, тоже имеет особое мнение, иначе бы не сидела, нахохлившись, как галчонок. Ее глаза блеснули в свете луны. Косте, как всегда в присутствии красивой женщины сделалось тепло и приятно.

— Вот, что я скажу… — напоследок воскликнул Игорь, — креста на вас нет на обоих. Думать надо о душе, а не о теле, и тогда победа придет сама собой!

— Да ладно тебе… — примирительно произнес Сашка Тулупов. — Мне хотелось просто узнать побольше об этом союзе. Так интересно: люди защищают свой дом.

— Иди ты знаешь куда со своей философией, — сказал Игорь.

— Понял, я все понял, — дурашливо воздел руки Сашка.

— Ну вот то-то же… — успокаиваясь, тяжело вздохнул Игорь.

И Костя понял, что это вовсе не показуха, его внешний вид, разговоры о непонятном и что он действительно переживает за справедливость, за родину, за Россию и за весь белый свет.

Они захватили ящик с оборудованием и пошли. Темнело на глазах. Воздух стал влажным и наполнился весенним, пряным теплом. Со стороны реки тянуло прохладой. Робко квакали лягушки. И пахло так, как может пахнуть только в конце апреля — смолистым запахом тополиных почек и первой сиренью. Игорь упрямо тащил свою 'снайперку', Сане достался пулемет ПКМ и коробки с патронами. Костя шел налегке. Как ни странно, но он безошибочно вышел прямо к дому, хотя до этого никогда не замечал в себе способности к ориентированию в темноте. То ли верный пес помог, то ли просто повезло, но только через пять минут они уже ступили на монументальную лестницу и поднялись наверх. Массивная двухстворчатая дверь преградила им путь. Костя поискал справа, где, по идее, должен быть звонок, действительно нашел его и нажал на кнопку. Переливчата трель эхом раздалась внутри. Сразу стало ясно, что дом необитаем.

— Может, никого нет? — предположил Сашка, вглядываясь в мутные окна.

— Не может такой домяра быть брошенным, — уверенно сказал Игорь. — Разграбили бы.

И оказался правым, потому что откуда-то сбоку раздался голос:

— Ну чего? Чего трезвоните?!

В темноте белело лицо.

— Ночевать не пустите, хозяин?

— Какой я тебе хозяин?! Все хозяева уехали в эту, как ее… Канаду…

— Тем более, — заметил Игорь. — Денег дадим.

— Нужны мне твои деньги, — проворчало лицо. — А если дом спалите? Меня потом в землю зароют.

— Почему сразу спалим?! — удивился Костя. — Мы люди столичные.

— И приличные! — добавил Сашка, хихикнув.

Дорого могло стоить его хихиканье, если человек примет их за местную шпану.

— Да, и приличные, — поспешно согласился Костя, выступая вперед. — Ничего плохого не сделаем.

— А что, деньги действительно есть? — не поверило лицо.

— Деньги есть. Жратвы только нет, — сказал Игорь со своей обычной бравадой.

Сердце у Кости упало, сейчас откажет, подумал он. Но лицо спросило:

— А эти… как его… евро есть?

— И евро есть.

— Ладно… идите… — согласилось лицо и пропало в темноте, зато появилась узкая полоска света.

Все спустились с крыльца. Лицо оказалось сторожем, суховатым и юрким, вооруженное берданкой времен гражданской войны.

— Сперва давайте деньги, — потребовал он, когда они вошли в цокольную часть дома.

— Что же тебе хозяева не дали что-нибудь поприличнее? — усмехнулся Игорь.

— А у них зимой снега не выпросишь, — проворчал сторож. — А собаку?! Собаку зачем?! — закричал он.

— За собаку я заплачу, — сказал Костя.

— Двойную цену! — уперся сторож.

— Экий ты мужик? — удивился Игорь. — Мы можем тебя сейчас связать и переночевать бесплатно. Чего ты такой не русский? У своих хозяев научился?

— Будешь здесь с вами нерусским, — проворчал сторож. — Капитализм сейчас, всем кушать хочется.

— В общем так, — сказал Костя. — Я тебе даю пятьдесят евро за всех, и за собаку тоже! Фирштейн?

— Фирштейн, — согласился сторож. — Но жратва отдельно!