Радогор с одного взгляда понял причину ее разочарования, и с еле заметной улыбкой посоветовал.

– А ты попроси, а вдруг откроет?

Нельзя сказать, что все понравилось ей в голосе Радогора, но попробовать решилась. Попытка не пытка, а вдруг получится? Стараясь не глядеть в его сторону, прошептала заветное, ей одной известное слово, выждала время, с трудом сдерживая нетерпение, и закружилась вокруг дерева, разгребая траву руками.

Подняла голову и звонко засмеялась.

– Есть, Радо, есть! Услышала она меня. – Завертела головой и огорченно развела руками. – А озера и нет.

– Оно дальше. – Кивнул головой в сторону кустов, за которыми следовало искать озеро. – Сама увидишь.

Но Лада слушала его в пол – уха. Безбоязненно нырнула в темный лаз под ольхой. Сухо и светло. Выпрямилась в рост. Ей впору, а ему будет низко. Так и не стоять его приведет. Выбралась и принялась рвать траву, не обращая внимания на его насмешливую, как показалось, улыбку, Радогора, который снимал изрядно похудевшие мешки и расседлывал лошадей. Смеется тот, решила она, кому есть над чем смеяться. Утром посмотрим, кто смеяться будет.

– А ты на постоялый двор хотел меня заманить. – Вынырнув из норы, победно крикнула она. – Чтобы всякие Колоты к нам лезли в ночь – заполночь. Пошли к озеру…

К озеру не шла, бежала, хотя и ноги плохо слушались от долгого пребывания в седле. Разделась на бегу, разбрасывая дорогой одежду и, озорно сверкая глазами, обернулась.

– А ты почему медлишь? Ни кого же нет.

– Нельзя мне. Мавка здесь живет.

Уже и ногу над водой занесла, да так и застыла, как журавль на одной ноге.

– Ты иди без опасений. Но далеко не заплывай. Начнет печалиться, на людей жаловаться, а надумаешь выходить не дослушав, рассерчать может. Я тебя на берегу подожду.

– Если приманивать будет, тогда лучше не лезь в воду. За кустами схоронись и не показывайся ей на глаза. – И пальцем указала, где ему надежней всего схорониться. – А я быстро. Даже плавать не буду. К тебе и без воды грязь не липнет.

Обвела озерную гладь взглядом, наклонилась к воде и увидела ее, мавку. Совсем близко сидит на, упавшем в воду, дереве и с нее глаз не сводит. Лицо такой красоты, что и у нее, можно сказать, девки, сердце забилось и сознание от тихой зависти помутилось. Тряхнула головой, прогоняя наваждение, и похвалила себя за предусмотрительнось. Вовремя спрятала Радогора в кустах от этих черных, как омут урочливых глаз. А тело! Скажите на милость, у какого мужика хватит сил от такой красы отвести. Волосы, чернее воронова крыла, упали в воду закрывая грудь и сверкающий хост.

С усилием отвела взгляд от мавки и незаметно оглянулась на кусты, чтобы проверить, не засмотрелся ли на мавку Радогор. И торопясь смыть дорожную пыль, заплескалась в воде. Выскочила на берег, стараясь не видеть, как мавка тянет к ней свои руки и не слышать ее плача, заскочила в кусты и потащила Радогора прочь от озера.

– Не смотри, Радо, в ее сторону. Сама оторопела, как увидела. Так я девка. А где уж вам, мужикам, на такое диво глазеть. – И только у самой ольхи нашла в себе силы пизнаться. – Такого страха натерпелась! А ну, думаю, разглядит тебя! Надо было дальше ехать.

– Мавка на берег не выходит.

Остановилась, о чем – то размышляя. И с жалостью поделилась горькой мыслью.

– Тоскливо ей здесь одной. А не переберешься туда, где подруги есть.

Радогор заулыбался.

– Пожалела! По глазам понял. Но тут ты ошибаешься. Редко она бывает одна. Место здесь приветливое. Не одни мы остановились, чтобы передохнуть. А кого – то ночь в пути застанет. Подойдет к озеру, да так и останется. Редкий находит в себе силы устоять, когда она приманивать начинает. Там они все, а сколько их, кто скажет сейчас?

Лада зябко передернула плечами. И нырнув в укрытие, потащила его за собой.

– Теперь не выпущу тебя отсюда, пока не поедем, чтобы не высмотрела она тебя. И не спорь. Знаю теперь, какие они, мавки. Своими глазами высмотрела.

Радогор тихо улыбнулся, глядя на ее озабоченное лицо.

– Ты моя мавка. – Сказал он, и попросил. А теперь раздевайся и ложись…

Договорить не успела. Круто повернулась к нему и всплеснула рукамию

– Диво дивное! Сам сказал.

Радогор смутился и побагровел.

– Лечить буду. – Пояснил он и увел взгляд в сторону. – Чтобы в седле не горбилась и не елозила. Красоту испортишь.

Наклонился к ней, пальцы теплые и послушные побежали по ее телу. От затылка до самых розовых пят волной разлился жар и она, не вытерпев, повернулась к нему и руки обвились вокруг его шеи…

– Лада! Не буди лихо…

– Вот уж не знала, где оно это лихо. Хорошо, что глаза раскрыл. А то так бы и прожила дура дурой. – Засмеялась она, дразня лукавым взглядом.

…Проснулась, а он уже затягивает поясной ремень.