– Тебе нужно мужа, девочка, – прошептал Филип. – Не такого глубокомысленного осла, как твой Дональд, у него в голове нет ничего, кроме его заумных терминов. Бедняжка Хестер, ты милое, глупенькое и очаровательное создание.

Дверь отворилась, и на пороге неожиданно возникла Мэри Дюрант. Хестер вырвалась из объятий Филипа, который приветствовал супругу виноватой улыбкой.

– Хотелось немного подбодрить Хестер, Полли, – сказал он.

– О, – выдавила из себя Мэри.

Она осторожно вошла в комнату, опустила поднос на маленький столик и подкатила столик к Филипу. На Хестер она даже и не взглянула, а та смущенно оглядывала супругов.

– Ну что же, – сказала Хестер, – я думаю… мне нужно… может быть, лучше… – Фраза осталась незаконченной, Хестер вышла и закрыла за собой дверь.

– Она в плохом состоянии, – проговорил Филип, – носится с мыслью о самоубийстве. Я пытался ее отговорить.

Мэри ничего не ответила. Он протянул к ней руку, но она отстранилась.

– Полли, я прогневил тебя? Очень прогневил?

Она промолчала.

– Все из-за этого поцелуя? Хватит, Полли, не казни меня строго из-за такого пустяка. Она была так мила и так неразумна, что я на мгновение почувствовал себя безрассудным, жизнерадостным пареньком. Поцелуй же меня. Поцелуй, и помиримся.

– Бульон остынет, если его не выпьешь, – пробурчала Мэри. Затем она прошла в спальню и плотно затворила тяжелую дверь.

– Какая-то молодая леди хочет вас видеть, сэр.

– Молодая леди? – удивился Калгари. Кто это к нему пожаловал? Он поглядел на заваленный бумагами письменный стол и нахмурился. В трубке снова послышался приглушенный голос портье:

– Настоящая леди, сэр, и очень славненькая.

– Хорошо, пригласите, пожалуйста, молодую леди подняться ко мне.

Калгари не смог сдержать непрошеную улыбку. Доверительный шепоток портье пробудил в нем чувство юмора. Интересно, кому это он понадобился? Еще более он изумился, когда на пороге открытой двери перед ним предстала Хестер Эрджайл.

– Вы! – У него непроизвольно вырвался удивленный возглас. – Заходите, заходите, – пригласил он, пропуская ее в комнату, и закрыл дверь.

Странно, она выглядела точно так же, как и при первой их встрече. Одежда ее была явно не подходящей для посещения Лондона. Она была без шляпы, и ничем не сдерживаемые черные взлохмаченные волосы обрамляли бледное лицо. Под толстым твидовым пальто скрывались зеленая юбка и свитер. Она запыхалась, будто прошагала изрядное расстояние по загородному бездорожью.

– Пожалуйста, – прошептала Хестер, – пожалуйста, помогите мне.

– Помочь вам? – удивился Калгари. – Каким образом? Разумеется, помогу, если сумею.

– Я не знаю, что делать, – пожаловалась Хестер. – Не знаю, куда идти. Кто-то мне должен помочь. Я больше не могу, решила обратиться к вам. Вы ведь все это затеяли.

– Вас что-то расстроило? У вас неприятности?

– У нас у всех неприятности. Но всякий человек эгоистичен, не так ли? Вот я и думаю о себе.

– Присаживайтесь, дорогая, – радушно пригласил Калгари.

Он очистил от бумаг кресло и, усадив в него Хестер, подошел к буфету.

– Вам следует выпить вина, – сказал он. – Бокал сухого шерри. Подойдет?

– Как хотите, мне все равно.

– На улице сыро и холодно, надо согреться.

Калгари обернулся, в руке он держал графин и бокал. Хестер тяжело опустилась в кресло, ее странная неловкость и полная отрешенность тронули Калгари.

– Успокойтесь, – ласково произнес он, подвигая к ней бокал и наполняя его вином. – Знаете, жизнь не столь дурна, как нам кажется.

– Так говорят, но это неправда. Бывает, что жизнь становится хуже, чем нам кажется. – Она пригубила вина и раздраженно произнесла: – Жили мы тихо-мирно, пока не объявились вы. Хорошо жили. Потом… потом началось.

– Не стану притворяться, – ответил Артур, – будто не понимаю, о чем идет речь. Когда вы впервые бросили мне этот упрек, я был очень удивлен, теперь же слишком хорошо понимаю, какое горе причинила вам моя информация и какое вызвала замешательство.

– Мы свыклись с мыслью, что Джако… – Она не договорила.

– Знаю, Хестер, знаю. Но надо и через это пройти. Вы жили в обстановке мнимого благополучия. На самом же деле его не было, вы просто верили, что оно существует. Вы построили, знаете, такое хлипкое сооружение, своего рода театральную декорацию. Но мнимое благополучие не может заменить благополучия подлинного.

– Вы призываете нас набраться мужества и посмотреть правде в глаза, не так ли? – Она помолчала и сказала: – Вам-то мужества хватает с избытком! Сразу видно. Прийти и обо всем рассказать нам, не интересуясь ни нашими переживаниями, ни нашими отношениями. Вы себя повели очень смело. Я восхищаюсь вашей смелостью, поскольку, понимаете, сама я трусиха.