Гарри смотрела на него, но в голове у него звучал голос Рона: «Я люблю Гермиону, а она любит меня…»

— И ты так уверен…

— Ну, естественно я уверен! Я же тебе сказал, почему я так уверен. Рон там с кем-то резвился, но она не является, и никогда не была Гермионой. Кто-то сыграл со всеми вами чертовски злую шутку — точно тебе говорю. Теперь ты мне веришь?

Гарри опустил взгляд на свои руки и промолчал. Странно — кажется, он опять начал грызть ногти…И обгрыз их до крови… Словно обороняясь, он сжал ладони в кулаки. Голос Драко стал жестче:

— Поттер, с чего бы я стал врать тебе?

— Ты мог бы, — возразил Гарри, — если бы она тебя об этом попросила. И тут же гнев Драко кнутом хлестнул его, хотя Гарри сделал все, чтобы спрятать от него свой ум. Внутренний голос Драко поверг его в дрожь, прорезал его мысли:

…А, попроси меня ты — я что, — тоже бы соврал? Что — всё, на что я способен, — это врать по чьему-то приказу?! Можно, я буду иметь чуть-чуть собственной воли?

— Не надо, — Гарри поднялся на ноги, сжав кулаки.

…Я говорю, что видел. Девушка, про которую Рон думал, что она Гермиона, — не Гермиона. Я не знаю, кто она…

— Прекрати!

От досады Драко был близок к тому, чтобы пнуть чемодан.

— Говорю же тебе! Своими глазами это видел! Почему ты не слушаешь!? Или, может, ты просто не хочешь этого слышать?

— Это именно то, что я и хочу услышать, — потому-то я и не могу слушать это! — крикнул в ответ Гарри и отвернулся от Драко к стене. В груди было тесно, что-то не давало ему дышать — гнев, гнев рвался у него из груди, душил его, стремился наружу, распирал изнутри. — Я не верю. Не могу этому поверить. Я вообще больше ничему не верю.

— Она никогда тебе не лгала…

— Он солгал, — не поворачиваясь, ответил Гарри. — Так что там с Роном?

Драко помолчал:

— Я сожалею об этом, Гарри, — тихо произнес он. Гарри смутно отметил, что Драко назвал его по имени. У него мелькнула мысль, что, наверное, ему стоит себя вести по отношению к Драко чуть более любезно. Но нет. Ярость океанскими волнами билась у него в голове.

— А на самом деле ты ведь так не думаешь, правда? — полушепотом прошипел он. — Ты ведь никогда не пытался относиться к нему по — нормальному, по-человечески с ним общаться — хотя я ведь тебя об этом просил. Готов поклясться, что это вызвало у тебя только удовольствие.

Гарри резко повернулся и взглянул на Драко, который вдруг стал белее мела.

— Как я могу поверить тебе, если ты никогда и в мыслях не допускал, что она на такое способна! Ты мог бы смотреть на меня с ней, но ты бы не вынес, увидев ее с Роном. Наверное, тебе даже нравилось то, что она со мной, потому что таким образом она была ближе к тебе. Но Рон? — нет, ты всегда ненавидел его, ты считал его ниже себя — всегда считал! — прикоснись он к ней, ты бы считал её замаравшейся — признайся в этом! Скажи, скажи, что это так! В противном случае — если бы я позволял бы тебе вести себя так с ним, если бы ты не думал так, он бы никогда не чувствовал себя так, словно я и не был его другом! Словно бы я предпочел тебя ему. Я никогда не выбирал тебя, Малфой, никогда! Что бы там ни было между нами — это всегда давило на меня — я никогда этого не хотел! — голос его взлетел на крик и надломился, словно сорвавшись от рыданий, хотя он не плакал.

Гарри чувствовал мрачное торжество. Ему было плохо, он чувствовал себя просто ужасно — и он хотел кого-нибудь ранить. И, увидев, как Драко отпрянул, словно от неожиданной боли, он понял, что добился своего.

— У меня никогда не было выбора, — жестко добавил Гарри и осекся, уставившись на него. У Драко было совершенно белое лицо и огромные глаза — огромные и испуганные. Он был похож на ребенка, потянувшегося к родительской руке и получившего шлепок, непонятно за что. И Гарри осознал, что ранил Драко так же, как только что ранили его самого. А может, даже сильнее. Удовлетворение, которое он чувствовал, медленно испарилось.

— Малфой, я…

Но Драко был уже на ногах, он отшатнулся от протянутой руки Гарри.

— Да пошел ты, Поттер… — голос его был остр, как ледяной кинжал. — Хочешь, чтобы все от тебя отвязались? Ну, так получай. Сиди и тухни здесь. Разрушай свою жизнь. Разрушай себя… — голос его сорвался, словно он больше не мог стоять здесь, глядя на Гарри, — развернувшись, он прошел к двери и с шумом захлопнул ее за собой.

— Джинни, мне нужно поговорить с тобой…

Она подняла взгляд от «Брюк, полных огня» и, к своему изумлению, увидела Симуса, босиком спускающегося по лестнице, ведущей к спальням мальчиков. Поверх полосатой красно-белой пижамы был наброшен темный плащ. Она отложила книгу на столик:

— Симус?… Почему ты проснулся?

— Эй… — он присел рядом и каким-то совершенно несвойственным ему жестом взял ее за запястье. Она удивилась: темно-синие глаза были полны беспокойством. Свет, идущий от камина, касался кончиков его волос, превращая их в темно-золотой ореол.