— В порядке? Ну, нет… — и Симус тут же поправился, — он выглядел опустошенным. Но внешне — физически, с ним все было нормально.

Она вздохнула, сама не понимая, чего же больше было в этом вздохе — облегчения, страха или отчаяния. Потянувшись к Симусу, Джинни поцеловала его в щеку, и он, пряча взгляд, отпустил ее.

— Спасибо, — произнесла она. Он не ответил, и Джинни не задержалась, чтобы расспросить его, почему. Она прямиком направилась на мальчишескую половину, полностью сосредоточившись на своем брате.

Драко выбежал из замка и помчался по снегу, слабо себе представляя, куда он направляется. Его трясло от холода зимней ночи, он не захватил плаща — но все равно он не останавливался. Запрокинув голову, он взглянул на чашу неба: серебро и чернота, стальная луна разбрызгивала на снег осколки света. Впервые за этот день появились облака — тяжелые и низкие, они толкались, словно им было тесно. Похоже, скоро снова пойдет снег…

Он уже спустился вниз, почти дойдя до квиддичного поля, и резко повернул направо, пойдя вдоль опушки Запретного леса, смутно осознавая, что этой дорогой он частенько ходил на встречи с Рисенн. Он сам не знал, что его понесло туда — просто хотел быть один, хотел быть подальше от замка, хотел… Чего он хотел?

Он добрался до невысокой стены, стоящей перпендикулярно Запретному лесу, и перепрыгнул через нее — бесшумно, словно кошка, приземлившись в глубокий снег, в котором его ноги тут же увязли по щиколотку. Несколько недель назад именно тут он налетел на Гарри, и потом они вместе напились в Хогсмиде. Драко сделал несколько шагов к пустоши и замер, дыша полной грудью и пытаясь унять бешено стучащее сердце. Он не мог знать, почему, но думы, несколько часов назад одолевавшие Гарри, теперь, в этом мраке, посетили и его — и сейчас внутри тоже рвался с цепи лев, от рыка которого закладывало уши.

Железный контроль был отработан еще ребенком: все эти часы в темноте, взаперти, все эти запреты произносить хоть слово… Воля его стальными обручами стиснула эти чувства, не выпуская их наружу. И все же…

Он, словно наяву, представлял миг, когда стальные ленты лопнут, выпуская на волю ярость и горе, как он обрушивается на деревья всей силой своего гнева, раскалывая мир напополам…

Но нет, нет — конечно, он не мог все это делать… не наяву… Нет — он рассерженным ребенком рухнул в снег, уткнувшись лицом в руки. Холод тут же вцепился в него, снег кусал его тело, его голые руки. Он не обращал внимания. Его собственный голос звенел у него в ушах.

…Сиди и тухни здесь. Разрушай свою жизнь. Разрушай себя! — но это было куда лучше, чем все, что сказал ему Гарри. Это было просто ужасно. Нет, не то, чтобы никто раньше не швырял оскорбления ему в лицо, просто то, что это произнес Гарри, превращало их во что-то совершенно ужасающее. Особенно с учетом того, что, как подозревал Драко, Гарри вполне имел право на многое из того, что он сказал.

— Драко? — окликнул его голос прямо в ухо. — Что ты тут делаешь? Ты упал с дерева?

Он узнал этот голос. Нет, он не был удивлен тому, что она была здесь, однако еще сильнее уткнулся в свои руки, мечтая, чтобы она отстала и ушла. Как бы не так.

— Бедный малыш… — голос звенел весельем. Когда она снова заговорила, ее дыхание коснулось его шеи. — Как упал ты с неба, денница, сын зари!

Вздохнув, Драко перевернулся на спину. Над ним на корточках сидела Рисенн, ее черные волосы шатром укрывали их обоих. Плаща на ней не было, обнаженные плечи серебрились в свете луны. Выплюнув изо рта снег, Драко сел.

— Я вряд ли ангел, — ответил он.

— Может быть, падший? — улыбаясь, возразила она. — Ну, давай, поднимайся.

Шурша шелком, она поднялась, он тоже встал — по большей части из-за того, что не хотел, чтобы она стояла у него над душой. И правда — у нее не было плаща — вообще ничего, что можно было бы накинуть на себя, только черное платье под цвет ее черным волосам, из-под подола, были видны босые ноги, хотя на снегу, где она стояла, не было никаких отпечатков. Корсаж крепко стягивал ее грудь, плечи и грудь выше него светились белизной.

— Будет снег, — произнесла она, — зачем ты позвал меня перед снегопадом?

Он глянул на нее, едва переводя дыхание, словно только что долго бежал — он был ужасно вымотан.

— Я не звал тебя…

— Я слышала, как ты кричал меня.

Она сделала какой-то пируэт, юбка ее взлетела, и одежда изменилась: теперь на ней был французский костюм, дополненный чулочками-сеточками, пером для смахивания пыли и остроконечной шляпой.

— Я прибыла, как только смогла.