Пожилая санитарка подозрительно долго смотрела через стеклянное окошечко на Сергея Викторовича, когда он назвал своё имя, а признав, тотчас загремела засовами, сетуя скрипучим голосом на " бессердечных" больных, для которых доктор, что та игрушка…

— Вот люди, даже ночью покоя не дают. Совсем совесть потеряли. — бурчала санитарка, закрывая за доктором двери на запоры. — Поди, кому срочно вызвали?

Сергей Викторович не стал отвечать, а поспешно прошёл в большой холл больницы, где спрятавшись за выступ в полутемном коридоре, несколько минут выжидал. Затем, убедившись, что кругом нет ни души, достал из кармана ключ, и тихо открыл двери, ведущие в длинный коридор поликлиники. Больничное начальство экономило на электричестве, поэтому коридор поликлиники был темный, и лишь полная луна за огромными окнами бросала на старый потёртый линолеум светлые квадраты лунного света. Луна? Но ведь мела вьюга, лишь несколько минут назад…

— Всё стихло! Как странно! — мельком отметилась в мозгу мысль и тут-же исчезла.

Его уже не беспокоит эта мысль и тот вопрос, отчего и почему вьюга вдруг стихла на улице. Его интересует другое. Во что бы то ни стало он вновь должен попасть в комнату статиста. У него есть на это причина. Он слышит, как время отсчитывает секунды, но сердце сжимается не от предчувствия потери, а от предчувствия открытия тайны. Это азарт охотника почуявшего добычу, или азарт его легавой, которая взяла верный след к долгожданной дичи…

Часы в далёком холле пробили одиннадцать раз. Каждый удар болью отдаётся в его сердце.

— Ещё час! В его распоряжении остаётся ровно час, а значит, ему надо спешить. Куда? Едва ли мозг в состоянии ответить на этот вопрос. Сейчас он должен увидеть Инно… Стоп! Зачем искушать судьбу.

Эртэ! Он должен её видеть!

Он открыл дверь статиста легко и быстро. С недавних пор он сделал себе дубликат ключа от этой комнаты. Что его подвигло на этот поступок? Есть вещи, которые мы сами себе не можем объяснить. Просто в какое-то мгновение он бессознательно взял ключ с полки шкафа, так, что-бы никто этого не видел. Вдавил его в комочек жевательной резинки, и сделал слепок с ключа. Вот и всё! А далее он закинул слепок в дальний угол своего рабочего стола и постарался забыть про него. Лишь неделю назад он вспомнил о нём. Видимо, все эти действия шли осознанно. Значит ли это, что подсознание наше не дремлет. Оно знает о нас больше, чем мы думаем…

Сергей Викторович не стал включать свет. Хватает лунного света, что льётся в огромное окно, делая таинственно — загадочными всё, что находится в комнате. Даже то раскидистое растения, что свисает длинными побегами со шкафа, касаясь большой стопы книг и бумаг, что лежат на столе. Побеги растения кажутся живыми, они словно извиваются, становясь похожими на сказочных змей и драконов. А за ними начинает извиваться стопа книг, на самом верху которой лежит довольно знакомый экземпляр книги, "Кровавые реки Вилона".

Экран монитора мигнул, и на нём возникла странная размытая картинка. Сергей Викторович почувствовал, как ему стало жарко. Он скинул куртку на стул, и, подвинув стул ближе к компьютеру, уселся прямо на куртку. Он думал только о том, что сейчас… именно сейчас он увидит ту, что видимо, ждала его тоже…

Очертания женщины на экране становятся всё ярче и чётче. Её лицо, смуглое, словно загорелое на тропическом солнце, поражает своей красотой, и в тоже время что-то заставляет тревожно биться сердце, глядя на её рот с чуть подрагивающей нижней губой. На её ресницах повисли две огромные слезы. Или всё это лишь только ему кажется…

— Здравствуй Апрель! Позволь мне называть тебя так, как когда-то тебя назвала природа-мать. Итак…

— Здравствуй Эртэ! Здравствуй ещё и ещё раз! Называй меня так, как тебе того хочется, но пойми, я не могу без тебя… — торопится высказать свою мысль Сергей Викторович.

— Я понимаю тебя землянин. Стараюсь понять! Я чувствую, как ты страдаешь, вибрация твоих нервных клеток достигла своей кульминации. Тебе пора остановиться и подумать, как начинать действовать. Тебе необходимо стать сильным…очень сильным…

Женщина улыбается, а Сергей Викторович чувствует в себе нарастающее возмущение.

— Я не могу понять Эртэ, что происходит? Почему круг за кругом я возвращаюсь сюда, к тебе, в эту комнату. Я ищу свою жену и сына? Так, где же они? Объясни…

— Возвращайся домой! Наступает время, начало всех начал…

— Объясни… — отчаяние заставляет мужчину с гневом обратиться к той, что начинает удаляться, растворяясь на экране монитора. — Объясни…

— Я не могу, не имею права. Ты поймёшь сам, если не испугаешься…

— Чего? Чего я не испугаюсь? — кричит мужчина вслед удаляющемуся изображению.

— Кровавых рек Вилона-а-а-а… — словно эхо доносятся до Сергея Викторовича слова.

А может быть, всё это ему лишь кажется. Его взгляд прикован к стопе книг, что лежат на столе. Лунный свет высвечивает обложку первой книги, на которой ярким неоновым светом высвечиваются кошачьи глаза. Они кажутся живыми…

Сергей Викторович подходит к столу и берёт в руки книгу. Ну конечно! Это та же мистика! Неужели этот глупый дешёвый романчик мог показаться ему зловещей книгой? Зловещей… Где корень слова, само зло!